Читать книгу - "Неправильный - Грета Шелест"

он молчал. – Кисель, я сейчас не в том состоянии, чтобы ждать. Облегчи свою дальнейшую участь и скажи сразу.

– Это было несложно после того, как я забрал бумаги. Старк, я понимаю, что вы с ним вроде как поладили, но он ведь тебя шантажировал…

Игнат подошел и одним резким ударом свалил Киселя на пол.

– Гнида.

Леля слабо пискнула. Антон прокашлялся кровью.

– Ты охренел? Он же тебя шантажировал! Он никто для тебя, а мы столько лет знакомы. Ну, подшутили мы немного с Лелей, – он посмотрел на перепуганную девушку. – Но ведь бумаги действительно могли нам навредить. Я всего лишь преподал ему урок. Я для всех старался.

Старков поморщился и даже не посчитал нужным ответить.

– Где рюкзак твой?

– Что?

– Рюкзак. Там есть то, что тебе не принадлежит, – Игнат прошел в комнату, нашел рюкзак и достал связку ключей.

– Игнат, послушай – начала Леля, но испуганно замолчала, когда он двинулся к ней.

– Я тебя не ударю только потому, что ты завтра все равно съебешь с этого города, – матерился ли он при ней когда-нибудь? – но запомни, Громова. Не советую тебе впредь попадаться мне на глаза.

Сказав это, он вылетел из комнаты, понимая, что еще секунда, и его отцу придется подыскивать хорошего адвоката по уголовным делам.

Игнат, спотыкаясь, вышел на крыльцо, и сел на ступень. Глянул на сжатую едва не до крови связку ключей.

Осмысление того, что произошло сейчас, и что произошло тогда, произошло именно в этот момент. От открывшейся правды ноги действительно подгибались.

– Эй, пацан, ты все?

«Я все», – отвечать таксисту, пусть даже в мыслях, было проще, чем грамм за граммом принимать новую реальность.

Таксист подошел.

– Что, перепил? Идти можешь?

Старков тихо застонал, обхватывая голову.

– Ох, молодежь, – качал головой мужик, приподнимая парня. Тут подбежал Алекс, потерявший друга.

– Что стряслось? Старик!

– Ничего, – глухо сказал Игнат. – Перепил слегка. Я поеду домой.

– Я тебе позвоню утром.

– Я сам позвоню, – сейчас он никого не хотел слышать.

– Адрес-то помнишь? – спросил таксист, усевшись на свое место.

Игнат назвал адрес, и мужчина завел двигатель, а он снова ушел в свои мысли.

В море открывшихся фактов захлебывалось сознание. На фоне чувства вины, злости и отчаяния яркими вспышками вспыхивали обрывки последних встреч. Старков вцепился в волосы и крепко зажмурился. Но память не собиралась его жалеть.

Вот перед ним растерянное лицо Марка, когда он прижимал его стене в туалете. Он горячо убеждает его, на ходу предполагая варианты. Тогда он посчитал это изворотливостью.

Вот Марк пытается схватить его за локоть в школе, но Игнат резко вырывается и шипит. Тогда это воспринималось, как наглость.

Вот он идет позади него в школе. Игнат чувствует взгляд кожей. Так же, как и страх подойти.

Старк покачал головой, стараясь выкинуть эти образы из головы.

Вот Марк с мрачной решимостью затаскивает его в вип-комнату, отодрав от какой-то девушки. Впечатывает в стену, кажется, душу сейчас вытрясет. Тогда это воспринималось как назойливость. А он достучаться хотел. Но спустя несколько мгновений руки безжизненно падают. А его лицо…

«Нет, пожалуйста», – просил он собственную память.

«Я слишком рано тебя распечатал», – наотмашь бьют собственные слова. Игнат морщится. Даже ему сейчас больно. А какого было Марку?

Почему он не онемел в тот момент? Собственные слова, брошенные небрежно, как кость голодной собаке, кажутся омерзительными.

«Распечатал». Как он додумался до этого. Откуда это проклятое слово вообще взялось в его лексиконе. Кто, мать вашу, придумал его?

Хотя, нет. Это не он додумался. Он от боли и отчаяния тогда и думать не мог. Это все она. Ревность. Но почему он позволил ей решать за него?

«В вопросе чувств ты никогда ничего решать не будешь. Решать будет оно», – пронеслись в голове знакомые слова. На этот раз не его.

И, наконец, десерт. Конечный акт.

Он. Она. Ядреный коктейль в его голове. Марк. Распахнутая дверь.

С легким удивлением он отмечает отсутствие прежних эмоций в карих глазах. Там нет ничего, кроме злости. Вскоре понимает, почему. Белов узнал.

Интересно, это Громова тогда постаралась? Почему он в тот момент не задался этим вопросом. Почему желание наказывать было настолько сильнее здравого смысла? Где был его разум?

«Очень быстро твой разум свалит к ебеням под ручку с чувством самосохранения и рационализмом, и ты перестанешь сопротивляться».

Двое парней, уверенные, что перепивший одноклассник решил затеять драку, появились внезапно.

Одна фраза, резко брошенная Марком, и повторяется знакомый сюжет. Его словно бросает к нему. И они лицом к лицу. Как и на второй день знакомства.

Тогда Марка поставили на колени, в угоду Леле. А сейчас они стоят почти на равных.

Тогда он хотел сравнять его с плинтусом. А сейчас хочет спастись.

Тогда Марк смотрел с вызовом, а он опустил взгляд на его губы и на мгновение представил…

Может, именно в тот момент он решил для себя не связываться с ним, а дистанцироваться. Или сделать так, чтобы тот сам сбежал, не оглядываясь.

«Настоящее пугает своей силой. Как цунами или торнадо. Оно может быть завораживающим со стороны, но умные люди, едва завидев нечто подобное, ищут укрытие, спасаются».

И следом новое воспоминание.

Последние секунды. В карих глазах нет вызова, нет решимости, нет удивления.

Зато там столько отвращения, что диву даешься, как глаза вместили его в себя. Даже не верилось, что этот же парень недавно просил выслушать. Это был другой человек. Игнат и сам был другим. Он практически ощущал, как в нем что-то рушится, когда он просит убрать Белова, словно мусор.

«Настоящее всегда что-то отбирает у тебя. Или ломает что-то в тебе».

Прозвучавшие в голове слова на секунду оглушают. Поначалу Игнат хотел отмахнуться от них, но те стальными клешнями впились, подкидывая бестолковому хозяину факт за фактом, которые ясно указывали: его симпатия уже перешла ту установленную грань под названием «я просто буду получать удовольствие». Это чувство было сильнее, глубже. И опаснее.

«Наипиздатейшая новость. А, главное, так вовремя», – язвительно подумалось Игнату.

«И после того, как вас обоих тщательно пожуют, вам будет предоставлен шанс: сделать любовь сказкой, либо проклятием».

И каковы шансы, что он еще не окончательно все просрал? Он наломал дров, но, быть может, Марк его выслушает?

«Ага. Примерно так же, как и ты его», – буркнуло чувство вины.

«У меня есть уважительная причина», – оправдался Игнат.

«Да! Он