Читать книгу - "Третий рейх. Зарождение империи. 1920-1933 - Ричард Джон Эванс"

и в словах и фразах, которые Гитлер использовал в своих выступлениях, а также в общей атмосфере возрожденческой нетерпимости, в которой они проводились[477]. Евреи были эпидемией «хуже чёрной смерти», «червями в разлагающемся теле Германии», и их предстояло выбросить с властных постов, а затем всех разом изгнать из страны, при необходимости силой. Что должно было произойти с евреями в Восточной Европе после захвата её жизненного пространства Германией, он не мог сказать, однако пылающая ярость его слов оставляла мало сомнений в том, что их судьба будет печальной[478].

Структура его книги, широкая известность, полученная на процессе, потоки лести, изливавшейся на него со стороны правых националистов после попытки путча, — всё это убедило Гитлера, если он ещё не был убеждён в этом, что он был человеком, которому суждено претворить эти идеи в жизнь. Провалившийся путч научил его, что он не сможет сделать даже самый первый шаг — захватить верховную власть в самой Германии, — полагаясь только на силу полувоенных формирований. «Марш на Рим» был снят с повестки дня в Германии. Необходимо было завоевать массовую поддержку населения за счёт пропаганды и массовых выступлений, которые, как Гитлер прекрасно знал, были его главным козырем. Революционный захват власти, о котором до сих пор мечтал Рём, в любом случае был обречён на провал, если бы он проводился без поддержки вооружённых сил, недостаток которой так остро ощущался в ноябре 1923 г. Гитлер не встал на путь «законности» после неудавшейся попытки путча, как иногда утверждали впоследствии, в том числе и он сам. Однако он понял, что для свержение веймарской системы потребуется нечто большее, чем несколько суетливых выстрелов, даже во время такого ужасного кризиса, как в 1923 г. Приход к власти, очевидно, требовал содействия со стороны ключевых участников этой власти, и хотя он получил некоторую поддержку в 1923 г., её оказалось недостаточно. В отличие от 1923 г., во время следующего кризиса, которому предстояло случиться менее чем через десять лет, он сделал так, что армия и основные государственные институты были либо нейтрализованы, либо активно работали на него[479].

Тем временем положение нацистской партии после ареста Гитлера и его заключения в тюрьму казалось практически безнадёжным. Военизированные отряды развалились, а их оружие было конфисковано правительством. Кар, Лоссов и Зайссер, полностью скомпрометированные участием в путче, были отстранены новым правительством под руководством лидера Баварской народной партии Генриха Хельда. Баварский сепаратизм и ультранационалистские заговоры дали дорогу более традиционным формам региональной политики. Ситуация успокоилась, когда закончился период гиперинфляции, а в Берлине приняли политику «исполнения», которая практически сразу дала свои плоды после реструктуризации репараций в соответствии с планом Дауэса. Лишённые своего лидера, нацисты снова разделились на мелкие грызущиеся группировки. Рём по-прежнему пытался объединить оставшиеся осколки военизированных отрядов, преданных Людендорфу. Гитлер назначил руководителем нацистской партии Альфреда Розенберга как фактически единственного из лидеров, оставшихся в стране на свободе. Однако Розенберг оказался совершенно неспособным установить какой-либо контроль над движением[480].

И нацисты, и коричневые рубашки были теперь вне закона. Они оказались совершенно неподготовленными к подпольному существованию. Мнения по поводу будущей тактики — следовать военным или парламентским путём — значительно расходились, и соперничество таких фигур, как Штрайхер и Людендорф, а также массы ультранационалистических групп, которые пытались объявить себя преемниками нацистов, были лишь жалкими попытками возродить движение. Гитлер более или менее умыл руки и отошёл от всех этих скандалов, объявив, что уходит из политики, чтобы написать книгу. Дела не слишком улучшились, когда вопреки рекомендации государственного обвинения Гитлера выпустили под честное слово по решению Верховного суда Баварии 20 декабря 1924 г. До истечения срока приговора ему оставалось почти четыре года, в течение которых ему следовало вести себя крайне осторожно, чтобы не нарушить условия освобождения. Ему было запрещено выступать на публике на большей части территории Германии до 1927 г.; до 1928 г. ему был запрещён въезд в Пруссию, которая занимала больше половины сухопутной территории Веймарской республики, и именно там проживало большинство населения. Правые ультранационалисты потерпели унизительное поражение на национальных выборах 1924 г. Единственным лучом света во мраке стал отказ австрийского правительства принять Гитлера обратно в ответ на официальные попытки его репатриации[481].

II

Тем не менее у Гитлера всё ещё оставалось несколько друзей на влиятельных должностях. Одной из ключевых фигур был баварский министр юстиции Франц Гюртнер, который симпатизировал идеям националистов. Гюртнер разрешил снять запрет с нацистской партии и её газеты, «Народного обозревателя», когда 16 февраля 1925 г. чрезвычайное положение в Баварии наконец закончилось[482]. Вооружённый завоёванным престижем и уверенностью в себе в роли националистического героя путча и последующего судебного процесса, Гитлер сразу же заново основал нацистскую партию, призвав бывших сторонников присоединиться к ней и (новый ключевой момент) безусловно признать его лидерство. Юлиус Штрейхер, Готфрид Федер, партийный журналист и пропагандист Герман Эссер и другие публично объявили о прекращении своих противоречий, демонстрируя солидарность. Гитлер начал вытеснять своих самых серьёзных соперников на задворки политики. Во-первых, когда стало возможным законно восстановить организацию коричневых рубашек, он настоял, чтобы она подчинялась партии и разорвала все связи с другими военизированными группами. Эрнст Рём, который не согласился с таким вариантом, был изгнан, ушёл из политики и был вынужден стать продавцом, а затем фабричным рабочим, прежде чем принять приглашение отправиться в Боливию обучать местные войска европейской военной науке[483]. Во-вторых, Гитлер стал предпринимать последовательные шаги с целью подорвать неизменный престиж Людендорфа, который был не только серьёзным соперником, но и быстро менял свои взгляды на более экстремальные. Под влиянием Матильды фон Кемниц, на которой он женился в 1926 г., Людендорф основал Танненбергский союз, который издавал литературу, ориентированную на различные теории заговора, нападая не только на евреев, но и на иезуитов и католическую церковь — верный рецепт для поражения на выборах в Баварии и других религиозных областях южной Германии. Судьба Людендорфа была решена, когда он выступил кандидатом на выборах в президенты в 1925 г. от нацистской партии и получил смехотворные 1.1 процента голосов. Имеются некоторые свидетельства, что Гитлер сам убедил его выставить свою кандидатуру, понимая, что такая попытка безнадёжно подорвёт его репутацию[484]. С этого момента и до своей смерти в 1937 г. Людендорф и его Танненбергский союз оставались на периферии политики, обречённые быть совершенно незначительной силой без какой-либо массовой поддержки. Ничто не могло более ясно продемонстрировать, что ситуация для экстремального национализма в