Читать книгу - "Тайный год. Неизвестный дневник священника - Архимандрит Спиридон (Кисляков)"

по Себе самосознающий, всеведающий, вездесущий и все собою наполняющий, живой, вечный, безначальный и бесконечный самобытный Дух. Но что такое есть сам по себе Дух, если в нем абсолютно нет ничего такого, что хоть частично походило бы на самую тончайшую сущность той или другой мировой силы вроде закона тяготения или космического эфира? Нет, сравнительно с Твоею в Тебе божеской духовностью, и самый закон тяготения и космический эфир являются по своей грубости точно такими же, какими являются камни и железо сравнительно с человеческим умом, да и это сравнение самое неудачное и самое ничтожное. Однако же, хотя Ты по своей сущности и абсолютно духовен, Ты все же есть реальная сущность, да еще такая сущность, сравнительно с которой вся эта космическая реальность является прямо-таки абсолютным небытием.

Но это не все. Ты, о Боже, в Самом Себе, в Своей духовной божеской сущности есть абсолютный неисчерпаемый всетворческий разум. Ты есть абсолютное, исчерпывающее все Свое божество самосознание, Ты есть абсолютное всеведение, Ты есть всесовершеннейшая живая свобода, Ты всемогущая абсолютная воля, Ты всеосуществляющее абсолютное хотение, Ты есть всяческая полнота истины, ты сущая полнота всяческой в себе реальности, Ты весь одна чистая радость, Ты Сам по Себе весь одно всесовершенное сострадание, Ты весь Сам по Себе являешься в Себе Самом живым светом, Ты весь одна слава, одно бессмертие, одна красота, Ты весь есть невообразимая гармония беззвучной звучности, Ты весь одна сущая действительность, Ты есть беспредельный мир славы, похвалы, чести и достоинства, Ты весь мир невещественных духовных божеских цветов, Ты весь есть одно неизглаголанное утешение, одно невообразимое богатство всесовершеннейших сущих даров Твоей благости, Ты беспредельный мир сущих бесформенных духовных наслаждений, Ты одна действительная святость, Ты Сам по Себе такая жизнь, которая вся есть абсолютная полнота сущего блага, сущей сладости, сущей невообразимой духовной всесовершеннейшей реальности, полной всякой красоты, услаждения и утешения. Ты весь одно всесладостное восторженное божеское святейшее вожделение, Ты весь одно восторженное духовное чистое сущее веселие и т. д.

Владыка мой Бог! Если бы было возможно всю мировую действительность превратить в одну чистую радость, в одну красоту, в одно блаженство и т. п., то вся эта мировая действительность, превращенная в радость, красоту, блаженство, – сравнительно с той сущей абсолютной радостью и весельем, что ты Сам из Себя представляешь, – была бы то же, что сияние микроскопического светлячка сравнительно с солнцем. Да и это сравнение, как и остальные, является самым ничтожным, так Ты бесконечно превосходишь Собою всю Свою тварь. Но все то, что есть в Тебе, что Ты Сам из Себя представляешь, все же является для меня непостижимою тайною, такою тайною, что я никогда ее не буду знать. Однако, о, как я благодарю Тебя за то, что Ты открыл мне о Себе Самом, что Ты есть сущий Бог Отец. О, хвала Тебе, мой Творец!

10 февраля. [Рождение ребенка у дьякона]

Сейчас свершилась величайшая тайна: без четверти семь утра родился человек в мир. И вот я, Владыка мой Бог Отец, в одиннадцать часов дня пошел дать молитву роженице. И в это время я увидел новорожденного младенца, дочь моего возлюбленного диакона. И здесь со мной совершилась Твоя милость, Вседержавный! В эти для меня святые минуты тайна человеческого рода приподняла края завесы своей, и я тотчас умилился душой, и слезы радости посетили меня. Я увидел человека в сем дивном младенце, я увидел его и, всплеснув руками от радости, воскликнул:

«Вот она, любовь Триипостасного Бога! Младенец! Да ведь это чистая святая Твоя любовь». О, Бог мой! Младенец лежит. Он часто подергивает то своими бровями, то щечками, то губками, то он открывает свой дивный ротик, то втягивает в него свои губки. Подошла к нему одна прекрасная девушка, одетая в чистый халат, как ученица-медичка. Она белой ватой коснулась его ноздрей. Младенец закричал. Меня бросило в жар. Я еще сильнее вперил в него свои глаза и увидал в самом его крике что-то для меня таинственное, божественное. Я снова заплакал. И тотчас озарила меня мысль – ах, да, потому младенец еще более прекрасен, еще более является предметом моего удивления, еще более дорог, бесконечно бесценен для меня, что он сам по себе есть божеская Твоя любовь. Вседержавный мой Бог! Но эта любовь Твоя, сгустившаяся в сего чудесно-дивного младенца, стала личностью и личностью, полной в себе невинной беспомощности и беспомощной невинности. И вот он своей невинной беспомощностью и беспомощной невинностью самообороняется, защищает себя от внешнего насилия. Тут я понял, о, Боже мой, что величайшая таинственная, всевластная, чарующая сила, приводящая весь мир к самораскаянию – это та сила, которая является в беспомощности самою беспомощностью, в невинности самою невинностью, в любви самою любовью, в жалости самою жалостью, в смирении самим смирением, в кротости самою кротостью, в скорби самою скорбью, в печали самою печалью, в сокрушении самою сокрушенностью, в обиде самою обидою, в молитве самою молитвою, в покаянии самым покаянием. Отсюда слова Сына Твоего и Бога нашего: «Что высоко перед людьми, то мерзость перед Богом» – являются настолько истинными, насколько Ты Сам истинен, Бог Отец наш.

И вот, Творец мой, взирая на сего ребенка, я тотчас осознал, что мы когда-то были точно такими же, каким является вот эта дивная Валентина в очах моих; когда-то мы были точно такие же невинные и беспомощные, как она (в чем заключается особенная живая приводящая в умиление красота), прекрасны и бесподобны. Теперь же, когда мы подросли, пришли в зрелый возраст, мы стали безобразны, отвратительны, мерзки. Отчего же мы стали такими? О, только от одного зла, только от него одного. Зло – вот наше безобразие, вот наша мерзость. Не будь в нас зла, мы были бы точно такие же приятные, достойные даже благоговения со стороны друг друга, какой в сию минуту является перед моими очами вот эта дивная, чудесная, прекраснейшая, кроткая Валентина!

О, Господи! Все во мне млеет от благоговейного изумления перед всесовершеннейшей чистотой, невинностью и полнотой прекрасных невообразимых чудесных качеств всякой вещи, всякого предмета, включительно до человека, только что возникающих и рожденных в мир сей. Уж как они очаровательно прекрасны и чудесно милы! И вот, Владыка мой Бог Отец, насколько же Ты бесконечно благостен и тварелюбив, что Ты не только сотворил прекраснейшим сей мир, но Ты по Своей беспредельнейшей благости изволил через Своего единородного Сына претворить, и пресуществить, и снова сделать его своим Царством Небесным, но Ты через Того же Господа