Читать книгу - "Политические клубы и Перестройка в России. Оппозиция без диссидентства - Кароль Сигман"

властью – иметь хоть какой-то шанс быть избранными. Их прежние отношения с реформаторами из КПСС – в частности с райкомами экспериментальной зоны – оказываются, таким образом, полностью разрушены.

Создание демократического избирательного блока

На роль лидера претендуют три типа организаций: районные клубы избирателей, неформальные группы первой волны и «Межрегиональная депутатская группа». Организации двух первых типов вступают в соревнование за руководство избирательным блоком. МДГ же служит общим ориентиром: каждый стремится продемонстрировать свою близость к ней, ибо она предстает как символ успеха мобилизации движения.

Московские клубы избирателей объединяются в различные ассоциации, самая видная среди них – «Московское объединение избирателей» (МОИ), которому удается получить преимущество перед конкурентами благодаря быстроте своей реакции. Чтобы потеснить «Московский народный фронт», лидеры МОИ стремятся всеми способами превратить наименование «неформал» в клеймо с негативными коннотациями. Им также удается сблизиться с «Межрегиональной депутатской группой» и предложить ей свои услуги. Они стремятся идти с ней в одной связке, чтобы «повысить свой статус» в движении.

В июле 1989 года МОИ объединяет около тридцати клубов избирателей; его ядро состоит из руководителей МНФ, принадлежащих ко второй когорте, лидеров КИАН и групп поддержки Ельцина и Гдляна. В декабре 1989 года оно расширяет свои сети на другие российские города и переименовывает себя в «Межрегиональное объединение избирателей», сохранив прежнюю аббревиатуру (МОИ). Ему удается получить преимущество перед лицом основных конкурентов, поглотив МНФ и изолировав КИАН. В борьбе с МНФ МОИ стремится всячески дистанцироваться от клубов первой волны: оно представляет себя как «антикоммунистическую» группу, призванную решать чисто технические задачи (выдвижение кандидатов и организацию кампаний), и не вырабатывает никакой собственной программы. Здесь мы видим мобилизацию, которая избавлена от каких-либо политических отличий, но все-таки встает на службу «радикалам», поскольку именно они вырвались вперед на избирательном поле. По мнению М. Шнейдера, члена координационного совета МОИ (и МНФ),

многие шли в МОИ, а не, скажем, в МНФ, потому что боялись считаться «неформалами». Название было такое удачное: «объединение избирателей». Вроде не политизированное. Народ туда повалил просто[382].

Однако может быть, здесь стоит перевернуть причинно-следственную связь: вполне возможно, что «неформальная идентичность» послужила негативным фактором, поскольку лидеры второй когорты сами сделали все, чтобы превратить ее в клеймо. Сам избирательный процесс помог им в этой трансформации, ибо, в отличие от неформалов первого поколения, эти политические «предприниматели» победили, разыгрывая карту радикальности. Первые неформалы уже не контролируют толкование собственного наименования, которое до сих пор их определяло; его значение теперь почти полностью зависит от их отношений с другими политическими акторами, в том числе и с конкурентами.

И наконец, МОИ представляет себя спутником МДГ. В отличие от неформалов первой когорты, стремящихся в советники депутатов и имеющих политические и интеллектуальные амбиции, МОИ довольствуется вспомогательной позицией, получая дивиденды от своего непосредственного организационного опыта. В ходе одной пресс-конференции в адрес этой организации прозвучал упрек в том, что она не имеет своего «политического лица». Один из ее лидеров, Лев Пономарев, ответил так: «Наше лицо – это депутаты МДГ»[383]. МОИ также не преминуло заверить «интеллектуальные» неформальные клубы в том, что вовсе не намерено заходить на их территорию. Тот же Пономарев делит демократическое движение на три строго разграниченные категории:

Самый нижний уровень […] составляет движение избирателей. Следующий уровень составляют организации, которые уже как-то оформились и имеют свои проблемы, имеют какие-то документы о своих целях и намерениях [«Мемориал», МНФ и другие организации]. И третий этаж в этом строении составляет МДГ[384].

Основные клубы первой когорты пользуются кампанией 1990 года, чтобы вернуться в игру. Для этого они намерены создать новые формы координации. С лета 1989 года они берут инициативу по организации «блока» кандидатов, внутри которого должны будут выработать способы сотрудничества в ходе кампании[385]. Параллельно с этим некоторые клубы начинают трансформироваться в «политические партии» и формируют «оргкомитеты»[386]: здесь снова происходит сдвиг идентичностей. И хотя «партии» появятся на свет лишь после марта 1990 года, заявить уже летом 1989-го о своем намерении создать партию – значит обеспечить себе место в предвыборной гонке, ибо многопартийность все более воспринимается как необходимое условие «настоящих» демократических выборов. Преобладающая часть руководителей оргкомитетов партий станут депутатами от избирательного блока «Демократическая Россия» на выборах 1990 года.

И наконец, неформалы первой когорты пытаются вступить в союз с «вышестоящим» уровнем демократического движения – не только для того, чтобы не быть оттесненными на край политического пространства, но и для того, чтобы заставить руководство страны неуклонно следовать путем реформ. В январе 1990 года они подписываются под призывом «Московской трибуны» и МДГ собрать по примеру Польши круглый стол с участием политических организаций и правительства, а также поддерживают создание специальной координационной структуры, предназначенной для этой цели, – комитета «Гражданское действие», который рассматривают как основу своего рода «теневого кабинета»[387]. Несмотря на то что неформальные организации поддерживают этот комитет, неформалы по неизвестным причинам не смогли стать его членами[388]. Можно заметить, что как только дело принимает серьезный оборот, те, кто находятся наверху социальной и политической иерархии, не особенно стремятся открыто ассоциировать себя с неформалами. Но, как известно, в СССР круглый стол так и не состоялся: советское правительство оказалось не готово принять подобную инициативу, а некоторые ключевые фигуры демократического движения (например, Ельцин) не решились ее отстаивать. Комитету «Гражданское действие» было суждено лишь мимолетное существование.

Итак, когда неформально-демократическое движение начинает готовиться к кампании 1990 года, мы видим, с одной стороны, группу, добившуюся лидерства среди «профессионалов» в организации кампаний (МОИ), а с другой стороны – неформальные клубы первой когорты, готовые представить свой блок кандидатов. При этом и те, и другие пытаются установить эксклюзивные связи с теми, кто отныне считается «элитой» демократического движения (МДГ и «Московская трибуна»). И в этот момент происходит реструктуризация движения вокруг того избирательного блока, у которого есть шанс проникнуть в советы. Отныне развязывается борьба за лидерство именно в нем.

Не претендуя на лидерство и ставя себя на «самый нижний уровень» движения, МОИ становится важнейшим актором реструктуризации избирательной арены в период между двумя кампаниями. Именно оно подталкивает неформальные клубы к тому, чтобы объявить о создании предвыборного блока, предложив им использовать свою «организационную базу». Однако при этом блок «Выборы-90», появившийся на свет в конце ноября (см. врезку 10), дистанцируется от МОИ. Он стремится к тому, чтобы МОИ и «Выборы-90» «действовали вместе, не объединяясь формально»[389].

Врезка 10

Избирательный блок «Выборы-90» (21 ноября 1989)