Читать книгу - "Женские истории в Кремле - Галина Николаевна Красная"

в тот момент, они рисковали нажить себе всесильного врага. Под разными предлогами Галина стала отказываться от приглашений домой или на дачу. Тогда Булганин пошел другим путем. Он попытался воздействовать на Вишневскую через Министерство культуры. Потянулась череда приглашений петь на приемах в Кремле. Срывались репетиции, спектакли, а если Галина отговаривалась тем, что устала, этого вообще не хотели слушать. В министерстве были убеждены, что оказывают ей большую честь, а значит, ни о какой усталости не может быть и речи. После звонков из министерства следовали приглашения от самого Булганина. Вскоре Галине надоели эти бесконечные звонки-приглашения, надоело подбирать слова для отказов, и она, «…стоя в вонючем коридоре коммунальной квартиры, в ярости орала в телефонную трубку: “Что вы валяете дурака! Звоните по нескольку раз на день, будто не понимаете, что мы не можем бывать у вас дома! Мне надоели сплетни вокруг меня! Я не хочу петь на ваших приемах. Почему? Потому, что мне противно! Я не желаю во время пения видеть ваши жующие физиономии… Меня это унижает! И хотя по вашим понятиям, это большая честь, я прошу вас раз и навсегда избавить меня от подобной чести…”» Булганин выслушал тираду Галины и, перезвонив через какое-то время, извинился и тут же пригласил их вечером на ужин. Все началось сначала за исключением правительственных приемов: туда ее больше не приглашали никогда. Для Галины Вишневской Булганин сделал еще одно доброе дело: избавил ее от необходимости общения с Василием Ивановичем Серовым, который неоднократно предлагал Галине Павловне заняться написанием доносов. На одном из обедов у Булганина Вишневская решила пожаловаться ему на шефа КГБ. Николай Александрович был возмущен. «Что?! С ума они сошли, что ли? Федька! — позвал адъютанта. — Соедини меня с Васькой Серовым!» Разговор с председателем КГБ был далеко не лицеприятным. Обрывки грубых фраз доносились и до обедающих, но после этого Галину оставили в покое. В этот период ее жизни это была большая поддержка. В конце концов даже слухи о ее высоких связях делали людей в общении с ней более осмотрительными. Булганин оказал чете Ростропович-Вишневская еще одну услугу, и сделал это, сам того не подозревая. В 1956 году был достроен дом, где Мстислав купил квартиру. Молодые впервые ощутили себя хозяевами собственного жилья. Квартира была большая: четыре комнаты, ванная, кухня. После тесноты коммуналок она была просто дворцом. У них не было ничего — ни мебели, ни посуды, но они были счастливы. Через три месяца должен был родиться их первенец — и произойдет это событие в их собственном доме. Новоселье справляли, устроившись по-турецки на полу. За несколько часов до этого Галина купила в свой дом первые вилки, ножи и тарелки. Кроме них в квартире поселилась домработница Римма. С большим трудом удалось купить столовый гарнитур. Как часто бывало в жизни у Галины, радость не шла отдельно от печали. Не успели молодожены привыкнуть к мысли о том, что у них есть собственная квартира, как выяснилось, что ордер на нее им никто не даст, несмотря на то, что деньги были заплачены заранее. По законодательству Советского Союза норма жилплощади на одного человека — 9 квадратных метров, а у них оказалось 100 квадратных метров на двоих. Мстислав пытался решить этот вопрос в райсовете, Моссовете, но везде он слышал решительный отказ. Он пытался убедить чиновников в том, что намеревается иметь много детей и, в конце концов, заполнит все лишние метры. Но чиновники и слушать его не хотели. Предлагалось немедленно освободить квартиру и въехать в двухкомнатную в том же доме. Галине Вишневской не хотелось обращаться к Булганину, но все получилось само собой. Под Новый год Ростропович и Вишневская были приглашены в Кремль, но Галине вот-вот надо было рожать, и поэтому они решили остаться дома.

После боя курантов, поздравив друг друга, они легли спать. В два часа ночи их разбудил Булганин и напросился в гости. Булганин приехал не один. Гости, прибывшие прямо с кремлевского банкета, шумели и разбудили весь дом. Лифтерша чуть не упала в обморок, увидев в подъезде самого Булганина. Двор был забит машинами с охраной. Не один день после этого весь дом гудел разговорами о том, как в квартире Ростроповича встретил Новый год сам Николай Александрович. Не прошло и двух дней, как из Моссовета им принесли ордер на квартиру. Извинились и пообещали отныне во всем содействовать.

' Но ничто не смогло защитить их от произвола властей, когда они позволили жить у себя на даче Солженицыну.

В 1974 году они покинули пределы Советского Союза и были лишены гражданства. В эпоху перестройки и гласности Указом Президиума Верховного Совета СССР Мстислав Ростропович и Галина Вишневская восстановлены в советском гражданстве. Одновременно признан утратившим силу Указ Президиума Верховного Совета СССР о лишении их государственных наград и почетных званий народных артистов СССР.

ЛЮБОВЬ И БЕЗУМИЕ

Загадка сумасшествия всегда интересовала людей. Некий мистический ужас по отношению к психически больным, как правило, сочетается с интересом, любопытством.

Мировая литература посвятила психически больным много поразительных страниц. Постижение извивов сломанной души и парадоксальной логики сумасшедшего — с давних пор трудная и непостижимая задача.

Сходят ли с ума от любви? Или безумная любовь только следствие расстройства нервной системы?

Галина Бениславская была дочерью французского студента и грузинки. Родители вскоре расстались, мать тяжело заболела психически, и девочку удочерили родственники, жившие в латвийском городе Резеке. Галина с золотой медалью окончила Преображенскую гимназию в Петербурге, в 1917 году поступила в Харьковский университет на факультет естественных наук, но революционные события помешали закончить учебу. Работала в секретариате ВЧК, в это время жила в Кремле. С 1923 года — секретарь в газете «Беднота».

Унаследованная от матери неврастения иногда давала себя знать, Галина дважды лечилась в санаториях для невротиков.

Это было смутное и безумное время.

В советских карательных органах царило моральное разложение.

Как свидетельствовал бежавший на Запад чекист Георгий Агабеков: «Ягода окружил себя хотя и бездарной, но преданной публикой… Одним из таких прихлебателей является его секретарь Шанин, уголовная личность с явно садистскими наклонностями. Этот Шанин устраивает частенько для Ягоды оргии с вином и женщинами, на которые Ягода большой охотник. Девочки на эти вечера вербуются из комсомольской среды» (Агабеков Г. С. «Г. П. У. Записки чекиста», Берлин, 1930). Здесь Ягода вполне мог соперничать с другим оберчекистом — Яковом Христофоровичем Петерсом, о котором Агабеков писал: «Петерс — фигура окончательно разложившаяся. Женщины и личная жизнь интересуют его больше,