Читать книгу - "Воспоминания провинциального адвоката - Лев Филиппович Волькенштейн"

«шибка», и там «режутся» зачастую до утра. Игра относительно большая. На вопрос одному свидетелю, сколько, например, ему приходилось ставить на карту, он ответил:

— Случалось и по 500 рублей.

Тогда один присяжный заседатель — грозный по виду казак в черкеске со всеми атрибутами — строго спросил:

— А ты своей жене говорил, что так мотаешь деньги?

Председатель объяснил присяжному заседателю, что он вправе предлагать вопросы, но в вежливой форме.

По словам свидетелей, во всех станицах (больших), где существуют клубы, играют. Грустная действительность! По поводу «нечестной игры» свидетели не дали каких-либо определенных показаний. Наш эксперт вошел во вкус исследователя и задавал толковые вопросы по поводу предполагаемых нечестных приемов обвиняемых, но ответы были крайне необстоятельные, и решительно нельзя было понять, в чем уличили компанию. Но зато совершенно бесспорно установили, что отобрали все деньги со стола «компании», заставили «выложить деньги из карманов» и раздали проигравшим согласно их заявлению. Каждое «Благодару вам» эксперта защита встречала широкими улыбками. Наконец, распечатали карты, сохранно собранные после игорного дебоша атаманом, и сторонам предложили осмотреть их. Посмотрели. Эксперт деловито подошел к столу, сложил карты по талиям, сосчитал четыре колоды и осмотрел все карты с обеих сторон и просил атамана сказать, точно ли он собрал все карты, не успел ли банкомет или другой кто-нибудь забрать часть карт. Атаман категорически заявил, что шулеров отперли от стола и они не могли тронуть карты. Не упали карты под стол, он осмотрел. Хасабов:

— Благодару вам.

Затем наш эксперт стал задавать свидетелям вопросы о знаках, будто подаваемых Доливо: где он сидел, когда он трогал свой нос или ус и когда почесывался? Но и на эти вопросы вяло отвечали. Одни ничего не замечали, другие говорили:

— Как будто давал знаки, но не заметили, в какой момент игры.

В перерыве Хасабов уже глумился над защитниками:

— Суд обманываете, будто играть не знаете, а судьи морочат присяжных, будто тоже не знают девяточки. Вот выведу вас на чистая вода, запоете тогда. Черти, напугали меня, что мне конфуз будет.

Арондер:

— Благодару вам!

Открыли заседание. Председатель:

— Господин эксперт, ваше заключение.

Хасабов тоном лектора:

— Когда в карты играют знакомые личности, то карты могут быть распечатаны раньше, как уже игранные. Когда же играют личности незнакомые, то приносят запечатанные карты с печатью клуба и на глазах у всех распечатывают. Здэс так и сдэлалы. Харашо! Значит, карты в порядке, а сейчас я разложил карты и никакой лишней или меченный нет. Значыт, правыльно. Харашо!

Увлекшись научным объяснением, эксперт доказал, что лишних карт не было, свидетели «чепуха говорят» — «накладка», а какой накладка, не знают.

— Можно передернуть, — пояснил он, — если знаешь крап[296].

И пошел объяснять, какие «фокус-покус» можно делать во время игры, но свидетели не видели, не заметили — значит, этого не было. Затем по поводу подглядывания Доливо в карты и сигнализации эксперт сказал:

— Нычево ны мог видеть, чепуха, потому каждый игрок держит карты совсем близко около грудях и медленно раздвигает их, почему кто сидит сзади, нычево не видно.

Председатель:

— Ну а если игрок раздвинет карты широко и поднимет их выше к глазам, то тогда сидящему сзади карты видны?

Хасабов:

— Ну какой же дурак так держит карты?

Товарищ прокурора:

— Свидетель Бабакин показал, что Доливо обязательно сигнализировал, потому что банкомет имел в ту игру шестерку, прикупил и получил девятку. Скажите, к шестерке покупают? Вот вы, например, покупаете?

Хасабов, хитро прищурив глаз:

— Вы непременно хотите знать, как я тяну! Не могу вам сказать, мой секрет узнаете.

Понимающие вопрос и ответ и знающие отношения с Хасабовым улыбаются весело.

Защитник Арондер (заядлый игрок):

— Господин эксперт, объясните, если возможно, в чем может быть секрет игры и можно ли наверняка выиграть?

Хасабов с большим юмором в тоне голоса:

— Как вы, вижу, совсем никогда не играли в девяточку или в железку, а может, даже не видали, как играют, то вам трудно понять всю эту «махынацью». Но скажу вам, в такой компании, как в Лабинске играли, мое такое мнение, что играли честно, и ежели, скажем, подсудимые даже приехали вместе, знакомые и играют «из одного кармана», то не для мошенства, а чтоб «держать игру», то есть, если нужно, увеличивать ставку, если идет банк и другие мелочь, и защищать, ежели будет придирка. Это бывает часто в таких местах. Так, по моей совести должен сказать, что свидетели не имеют доказательство, а так, «шалтай-балтай».

Заключение Хасабова окончательно решило судьбу дела. Наши речи и речи обвинителя совершенно расшатали обвинение. Защищали весело, с подъемом. Влетело атаману и остальным за самовольно отобранные деньги. Совещались присяжные несколько минут и вынесли всем подсудимым оправдание.

Весело мы поужинали. В честь Хасабова произносились уморительные по содержанию речи. Защита решила взыскать деньги, насильно взятые игроками со стола и из карманов подсудимых. В протокол суда была точно занесена полученная каждым сумма. Прошло несколько месяцев. Я узнал, что мировой судья удовлетворил первый иск о возврате отобранных денег и что остальные лица добровольно возвратили Евтихиеву и другим взятые деньги. Хасабова с тех пор именуют Экспертом.

Таганрогский коммерческий суд. Присяжные стряпчие

Коммерческие суды существовали, насколько мне известно, в пяти городах: в Петербурге, Москве, Одессе, Керчи и Таганроге[297]. Учреждения ветхозаветные, сохранившие остатки наследства дореформенного суда[298] и воспринявшие кое-что от судебных уставов[299]. Председатель и один член суда избирались купечеством. По искам до 1500 рублей решения были окончательные, а для дел свыше апелляционной инстанцией был четвертый департамент Сената. Возможно было еще жаловаться на «неправосудие», но надежды на такого рода жалобы почти не было. Сторона, проигравшая дело, подвергалась штрафу, который шел в пользу суда и распределялся между председателем и членами, участвовавшими в решении дела. Львиную долю штрафа получал председатель, затем постоянный член суда и кой-что перепадало члену суда — купцу и секретарю. Жалованье служащие суда получали мизерное: регистратор — 13 рублей 50 копеек, экзекутор — 10 рублей 50 копеек, писец — 8 рублей 40 копеек и т. д. Но все жили, не нуждаясь, служили десятки лет, кормились «около дел». Большинство чиновников — местные обыватели, имели собственные домишки на окраинах города и кой-какое хозяйство.

Подсудность дел коммерческому суду была большая: все дела между купцами, все дела, вытекающие из торговли и имеющие «характер торговых сделок», вексельные дела, по выпискам из книг, дела о несостоятельности по торговле и дела, связанные с мореплаванием. Таганрогский окружной суд поэтому имел весьма ограниченную подсудность, так как население почти сплошь занималось торговлей. При коммерческом суде имелся особый институт адвокатов — присяжные стряпчие, и чтобы иметь право