Читать книгу - "Борьба за евразийские пограничные территории. От возвышения империй раннего Нового времени до окончания Первой мировой войны - Alfred Rieber"

сохраняя при этом представителей каждого класса на своих местах и гарантируя их собственность. К концу XVI - началу XVII веков войны истощили традиционные доходы, и инкрустация, подпитываемая ввозом иностранных слитков, начала подтачивать жизненные силы экономики. Подобно кризису XVII века, затронувшему другие европейские и евразийские государства, Османская империя пережила экономический спад из-за усиления давления центральной администрации на сельскохозяйственный сектор, чтобы обеспечить доходы для растущей военной и гражданской бюрократии. У государства не было другого выхода, кроме как повысить налоги и пошлины. В результате цены выросли. Влияние на международную торговлю побудило британских и голландских торговцев переориентировать свою торговую деятельность на прямой водный путь в Индию.195 В экономической сфере централизация стала бедствием.

Централизаторская политика Мехмеда достигла апогея при Сулеймане "Великом", в так называемую классическую эпоху Османской империи. Известный в турецком языке как Законодатель (кануни), он стремился ввести более регулярные процедуры при назначении на должности и создать зачатки функциональной бюрократии. Идея о том, что Сулейман был воплощением родового правителя, обладающего деспотическими полномочиями.

Его абсолютизм был сдержан практической необходимостью действовать через три основные социальные группы правящей элиты: солдат, улама и бюрократов. Вместе они составляли население, не платящее налоги, или аскери. Военный термин askeri выражал происхождение империи и готовность к постоянному военному положению. Принадлежащие к askeri, провинциальные нотабли (ayan) также были важными элементами традиционной османской системы. Ни одному султану, каким бы могущественным и решительным он ни был, не приходило в голову устранить их вплоть до начала XIX века. Во главе аскери стоял султан, "чьим моральным долгом как справедливого правителя, черпающего полномочия из исламского права (шариата) и султанской прерогативы (канун), было обеспечение финансовой и политической стабильности государства". Абсолютная в теории, власть султана была ограждена традиционными интересами при его жизни и исчезала после его смерти. Как отмечает Иналчик, "каждая новая преемственность в османской истории представляла собой революцию", которая уничтожала все его указы, назначения и распоряжения земельной собственностью.

Успех султана как правителя во многом зависел от его способности поддерживать гармоничный баланс между интересами, представляемыми лицами, которых он назначал на руководящие посты. Решения чаще всего принимались после консультаций - практика, рекомендованная Кораном. Эта практика получила институциональное оформление в XIX веке с созданием государственного консультативного совета. Чтобы компенсировать бюрократию, султан мог посоветоваться со своим личным компаньоном, "доисламским иранским институтом, как альтернативным источником советов". Политика централизации следовала схеме циклических реформ в рамках традиционных структур империи. Всякий раз, когда возникал кризис, вызванный военными неудачами, борьбой за престолонаследие или правлением слабого и некомпетентного правителя, реформаторы, привлеченные из элементов devs¸irme в правительстве, восстанавливали стабильность, реорганизуя джанисаров, возрождая систему тимаров, искореняя коррупцию, восстанавливая надежную валюту и возвращаясь к справедливому распределению налогов. Здесь османские правители вновь продемонстрировали прагматичность и гибкость своей политики. Но огромные затраты на почти постоянные войны на дальних рубежах и неадекватные финансовые инструменты, а также противодействие групп интересов, которым угрожали реформы, запустили новый цикл. Одна из причин многочисленных споров о начале "упадка" Османской империи заключается в том, что каждое реформаторское движение несло в себе семена собственного упадка и, казалось, возвещало о начале конца.

 

Проблема упадка

Вопрос об упадке Османской империи остается одним из центральных для историков постклассического периода. Османская литература советов для королей, написанных писцами для издания султаном, сформировала концепцию правления, создав метафорические полярности подъема и упадка, порядка и беспорядка, правителя и подданного, которые затем характеризовали метанарратив последующих историков. Однако, как давно заявил Альберт Хурани, "идею упадка трудно использовать". Недавно ревизионистская школа поставила под сомнение "миф об упадке". Взамен она представила более нюансированную картину имперского правления. В этих исследованиях акцент делается на институциональных изменениях, которые передали административные полномочия местным элитам и реорганизовали финансовые структуры для преодоления кризиса XVII века. Проблема для историков по-прежнему состоит в том, чтобы найти баланс между гибкостью реакции правящих элит центра и периферии, с одной стороны, и потерей территории в борьбе за пограничные земли, с другой стороны.

То, что Халил Иналджик называет началом гибели Османского государства в 1570-х годах, совпало с окончанием одной длительной пограничной войны и началом другой. Однако эта связь не была полностью случайной. Иналчик указывает на ряд структурных проблем в османском правительстве и обществе, некоторые из которых связаны с кочевым происхождением династии, а другие - с бременем внешнего влияния. Как и в случае с соперниками, наиболее важными проблемами, стоявшими перед османской имперской властью, были поддержание баланса между центром власти и местными элитами, а также сохранение постоянных вооруженных сил для ведения борьбы за пограничные территории. В силу особых геокультурных особенностей империи и ее многочисленных границ османская правящая элита была вынуждена принять стратегию, сочетающую централизаторскую и децентрализаторскую политику в достижении обеих этих целей.

К началу XVII века переход от тюркского кочевого стиля правления, по сути, от седла и шатра к роскошной придворной атмосфере, начал оказывать разлагающее воздействие на правителя и его домочадцев. Принцев воспитывали в императорском гареме и не позволяли им иметь детей до тех пор, пока они не достигнут трона. Политика сосредоточилась в императорском доме, где группировки формировались вокруг влиятельных семейных фигур. В то же время элитные семьи за пределами дворца также обретали власть, создавая астата-как-дом.Переход от "правителя-воина к султану-символику", по выражению Картера Финдли, также повлиял на отправление правосудия.

Меценатство играло все более значительную роль в применении закона и поддержке культурных учреждений.

Дворцовые фавориты начали отчуждать земли тимаров, уменьшая земельный фонд, доступный для сипахи. В качестве компенсации был увеличен набор янычар, которым не разрешалось владеть землей и которых можно было содержать только за счет повышенного налогообложения. Сипахи, которых все больше привлекали удовольствия жизни в городах, становились помещиками-затворниками, нерегулярно выполнявшими свои служебные обязанности. После 1580-х годов в результате ввоза серебра и революции цен началась длинная спираль экономических кризисов. От ввоза и обращения фальшивых денег особенно пострадали такие группы населения с низкими доходами, как янычары, которые ответили на это бунтами, и держатели тимаров, которые прибегли к выжиманию большего из крестьян. Центральные учреждения неуклонно теряли способность защищать платящее налоги население - крестьян, ремесленников и купцов (рея), будь то христиане или мусульмане, - от посягательств местных чиновников и бродячих солдатских отрядов. Различного рода авантюристы, сельские бандиты и дезертиры, которые сами были продуктом экономического кризиса и постепенного исчезновения держателей тимаров в сельской местности, захватывали земли и предлагали крестьянам защиту от чужого произвола. Тимар постепенно превращался в ередитарное поместье (çiftlik) с могущественным надсмотрщиком, навязывавшим крестьянству второй уровень экономической эксплуатации.

Ослабление центральной власти и рост