Читать книгу - "Сказки. Фантастика и вымысел в мировом кинематографе - Антон Владимирович Долин"

утраченную было ценность никчемному бессюжетному промежутку между событиями, «актами» (ведь формально «Криминальное чтиво» родилось из экшна, и один из жанрообразующих героев, Брюс Уиллис, играет здесь важнейшую роль), Тарантино дает нам шанс упиваться временем, потраченным впустую. Разговором ни о чем в ожидании момента, когда надо будет постучаться в дверь. Выпивкой в баре, пусть даже это будет молочный коктейль. Поездкой в такси. Конечно, танцем под старенький рок-н-ролл. Музыка из «Криминального чтива» прославилась не меньше самого фильма. Тарантино заиграл, азартно затанцевал время, заставил его сбиться с панталыку, отправиться вспять, зависнуть навек в лихорадке субботнего вечера.[31]

В ретро-закусочной «Джек Рэббит Слим», куда отправляются Мия и Винсент, оживают в официантах-двойниках умершие звезды позапрошлой эпохи: Бадди Холли, Джеймс Дин, Мэрилин Монро… Также в финале отправляются в белых одеждах (неформальных футболках вместо запачканных кровью и мозгами формальных костюмов) под ностальгический сёрф-рок в неизвестное будущее Джулс с Винсентом – хотя мы доподлинно знаем, что один из них мертв. А «криминальные любовники», горе-преступники Тыковка и Зайчишка, покидают тот же ресторан с деньгами в кармане, потрясенные не-событием – отменой ограбления, с которого, казалось (но именно что казалось), начинался фильм.

Стрелки остановились, встали золотые часы боксера Бутча, которые его отец и лучший друг отца пронесли в собственных задницах через огонь, воду и медные трубы и за которыми сам Бутч, рискуя жизнью (скоро выяснится: не своей), вернется в покинутый дом. Остановленные часы, магический артефакт в самом сердце фильма, выходит, дороже этой самой жизни.

Фрагмент 6

Отмотаем назад еще четверть века (от «Однажды в… Голливуде») или полвека (от «Криминального чтива»).

1944-й, близится к финишу Вторая мировая. Где-то в Берлине ломает голову над политическими загадками Штирлиц – великий фантом, шагнувший в советские анекдоты и переплюнувший своей сверхреальностью всех шелленбергов, мюллеров и борманов, существовавших на самом деле. А в оккупированном нацистами Париже другой двойной одинокий агент, сбежавшая от казни еврейка Шошанна Дрейфус, готовится сжечь собственный кинотеатр на торжественной премьере пропагандистской киноленты о снайпере-герое «Гордость нации»: туда пожалует вся верхушка Третьего рейха с Гитлером во главе. Ничего об этом не зная, собственный теракт в том же зале и на той же премьере готовят американские засланцы – спецназ евреев-мстителей под руководством Альдо Апача Рейна: пресловутые «Бесславные ублюдки».

Самый декларативный, неритмичный, неуклюжий фильм Тарантино, снятый слишком уж далеко от дома и встреченный предсказуемыми восторгами в синефильской Франции, «Бесславные ублюдки» формулируют важнейшую из идей автора: отмщение силам зла со стороны сил добра, вдруг решивших отказаться от чрезмерной щепетильности и сковывающего по рукам и ногам этического кодекса. Не союзники должны покарать Гитлера, не Сталин с Черчиллем и Рузвельтом, а евреи с динамитной шашкой в одной руке и бейсбольной битой в другой. Альтернативная история? Конечно! Для чего же еще нужен так называемый исторический кинематограф?

Справедливое возмездие даровано евреям не из умозрительных соображений. Для взращенного старым Голливудом Тарантино эта нация – кинематографисты par excellence. Им и проводить решающую «Операцию Kino». Кто включается в заговор против Гитлера в фильме? Знаменитая актриса, директриса кинотеатра, кинокритик, киномеханик. «Спецназовцы-ублюдки» на премьере притворяются итальянскими кинодеятелями, Брэд Питт впервые примеряет маску каскадера. Кто погибает от теракта? Среди прочих продюсер (единственный носитель этой профессии в зале и в фильме – это Геббельс) и исполнитель главной роли в докуфикшне, где снайпер-герой Фредерик Цоллер сыграл самого себя. Он не настоящий киношник, а самозванец, пришелец, и должен умереть.

Где же режиссер? Сам Тарантино удовольствовался ролью солдата, с которого снимают скальп, но вручил биту «ублюдку» по прозвищу Медведь – своему коллеге, автору кровавых хорроров Элаю Роту. Он же реальный режиссер патриотического трэша «Гордость нации».

Кажется, единственный важный персонаж фильма, не имеющий никакого отношения к кино, – полковник Ганс Ланда, «охотник на евреев», в исполнении Кристофа Вальца – настоящее открытие Тарантино – восхитительно жовиальный интеллектуал и садист. Ланда ускользает от окончательной расплаты, вовремя уезжая из заминированного кинотеатра; герой же вначале будто нарочно щадит Шошанну, а потом отказывается предотвращать заговор, становясь таким образом неожиданным Штирлицем, глубоко законспирированным агентом добра в самом сердце империи зла. Его щадят, но клеймят лоб свастикой: полутонов Тарантино допускать не намерен, как и Апач Рейн. Однако по всему видно – Ланда самый интересный для режиссера персонаж, главная удача фильма.

Именно он решает изменить ход истории, нарушив табу из знаменитого рассказа Рэя Брэдбери «И грянул гром»: раздавить бабочку в прошлом, навсегда предопределив облик настоящего. По меньшей мере, кинематографического.

Подобно Ланде, отныне Тарантино открывает сезон охоты на бабочку.

Фрагмент 8

Маленькие люди меняют ход большой Истории в «Бесславных ублюдках», но не могут ничего изменить и ни на что повлиять в «Омерзительной восьмерке» – пессимистической и мизантропической американской антитезе «европейского военного вестерна» Тарантино.

Если «Бесславные ублюдки» вели действие к завершению войны, то «Омерзительная восьмерка» начинается после ее завершения и бессильно тщится стряхнуть с себя ее шрамы.

Редкий фильм Тарантино, в котором (почти) соблюдены единства времени, действия и места, впервые представленный в ходе театральной читки, и при этом парадоксально снятый на 70-мм. «Омерзительная восьмерка» выстроена на контрапункте великого и маленького, предопределенного и случайного. Ее задуманная и осуществленная дисгармоничность – уже в том, что число персонажей, пережидающих снежную бурю в «Галантерейной Минни», никак не укладывается в заявленную восьмерку: то счет нарушит кучер О. Б. Джексон, то из-под подпола вылезет спрятанный бандит, будто чертик из табакерки.

Стройный замысел вырисовывается к финалу. Актеры «мужского» сюжета – четверо ряженых или спрятанных бандитов, собравшихся, чтобы освободить приговоренную к казни Дэйзи Домергу (Дженнифер Джейсон Ли), – с одной стороны, и четверо ветеранов Гражданской войны, – с другой. Из них двое – южане, двое – северяне: идеальная симметрия. Сама же Домергу – комический парафраз всесильных и всепобеждающих женщин из других тарантиновских картин. Здесь ей суждено станцевать в петле – и главный сюрприз в том, что предсказанное, при всех сюжетных скачках и неожиданностях, все равно сбывается.

Бандиты, как и всегда у Тарантино, – не только вне закона и морали, но и вне времени (время – главный закон и догма, которую следует нарушить). У ветеранов, напротив, собственная этика, в которой также любопытно переосмыслены представления о добре и зле в русле вечно длящегося «военного времени». Эта восьмерка в прямом смысле слова омерзительна, «Галантерейная Минни» – тупик, и даже кофе здесь отравлено: не воскрешает, а наоборот, губит.

Луч света и важный двигатель сюжета – письмо Авраама Линкольна одному из главных героев, чернокожему майору Маркуису