Читать книгу - "На Харроу-Хилл - Джон Вердон"

за квартал, положил за стекло табличку OFFICIAL POLICE. Хотя было близко к полудню, улица пустовала.

Стальная входная дверь, выкрашенная коричневой краской, с «глазком», который приглядевшись оказался камерой и динамиком. На кирпичной стене рядом — кнопка звонка. Он нажал; внутри резанул ухо зуммер.

Дверь открыл мужчина с приметами бывшего заключённого: развитая мускулатура, заметная даже под просторным поло; грубые тату на лице, шее, руках; настороженный пустой взгляд.

Гурни представился, объяснил, что час назад договорился с Джоном Смитом о встрече.

Лицо мужчины смягчилось, прорезалось что-то вроде застенчивой приветливости:

— Проходите.

Он провёл Гурни по тусклому коридору, с запахом хвойного моющего средства, к первой открытой двери и отступил. Комната без окон: небольшой стол, картотека, книжная полка, два стула, продавленный диван и журнальный столик с потрескавшейся столешницей. На узком столике за основным — старый компьютер и фото в рамке: двое мужчин жмут руки. Свет — от одинокой лампы под потолком.

Мужчина сел за стол и махнул рукой:

— Выбирайте.

Тогда-то Гурни и узнал голос собеседника по телефону.

— Мистер Смит, — сказал он с улыбкой. — Благодарю, что нашли время.

— Не проблема. Но, как я и говорил, Билли я не видел десять лет. И про эту безумную хронику ничего не знаю. Это не тот парень, которого помню.

— Откуда вы его знаете?

— Я был его дилером. — Сказано просто, без бахвальства и без тех оправданий, что Гурни слишком часто слышал.

— Тейт был наркоманом?

— Скорее экспериментатор. Его тянуло к краю. Знаете эти фотки — люди свешиваются с балкона, стоят рядом с крокодилом и прочее дерьмо? Это был Билли.

— То есть он сидел на чём-то?

— Таким он был и без порошков. Трезвый — ещё более чокнутый, чем под кайфом. Трезвый он походил на парней под метом. Думаю, пробовал, чтобы понять, как это на нём работает. Но мозг у него был странный. Мет, кокс — не давали ему ничего.

— Пробовал «тормоза»?

— Конечно. Окси, героин, транки. Они его приглушали — а Билли не любил тишину. Он был дикий. Пугал людей до чёртиков.

— Вас пугал?

— Меня трудно напугать. — Прозвучало как факт, а не уличная бравада.

— Он был хулиганом?

Смит помедлил:

— Я бы так не сказал. Хулиганы давят на мелких. Билли давил на всех. Просто такой у него характер.

— Угрожал вам лично?

Смит усмехнулся безрадостно:

— Матерился, бывало. Но у меня не возникало желания улаживать это кулаками.

— Почему?

— Угрозу, её надо чувствовать. А я — не чувствовал.

— Насколько он опасен?

— Любой может стать опасным. Вы коп. Вы знаете.

— По сравнению с другими, кого вы знали?

— С бандитом, который стреляет за «не так моргнул», — Билли не был таким животным. У него была своя линия.

— Линия поведения?

— Так я это видел. Только большинство — нет. Он умел, улыбаясь говорить человеку, что отрежет ему член и засунет его мамаше в задницу — будто это славная идея, и ему не терпится её воплотить.

— Пустые слова?

— Насколько знаю, все эти мужчины до сих пор при своих членах.

В соседней комнате загудел пылесос.

Смит взглянул на пластиковые часы:

— Время уборки. Большинство жильцов — на работе. Работа у нас — часть сделки. Кто без работы — обслуживает дом. — Он кивнул: — Ещё вопросы?

— Вы в курсе, что Тейт — главный подозреваемый по трём убийствам?

— Видел по телевизору.

— Удивило?

— Быть Билли означает, что на тебя будут падать подозрения во всех неприятностях, происходящих поблизости. Но если это он — значит, у него в голове что-то переключилось.

— Если вспомните, сможете назвать кого-то ему близкого?

Смит покачал головой:

— У него не было «близких».

— Есть идеи, где он мог бы залечь, если б понадобилось?

— Когда-то у него были отношения с мачехой. Может, и сейчас есть.

— Кто-нибудь ещё?

— У него был стояк на Лори Стрэйн. Впрочем, как и у половины округа.

— Вы её знали?

— Издалека. Я бы на вашем месте был с ней поосторожнее.

— Почему?

— Священник сказал бы, что у неё нет души.

— Вы знали Ангуса Рассела?

— Знал о нём. Репутация соответствующая. Не тот, с кем стоит связываться. Когда услышал, что он и Лори переспали, подумал: «Срань господня, это брак, заключённый в аду».

Гурни не был уверен, прояснил ли Смит его представление о Тейте или только запутал всё ещё сильнее. Окинув взглядом офис напоследок, он задержался на фотографии в рамке на столе позади Смита. Наклонился, чтобы рассмотреть:

— Это вы?

— Да, я.

Второй мужчина показался знакомым.

— Можно взглянуть?

Смит протянул фото.

Гурни понял, отчего лицо казалось знакомым: перед ним был губернатор штата.

Увидев удивление на лице Гурни, Смит пояснил:

— Мы добились результатов: помогаем тем, кого посадили за наркопреступления, адаптироваться на воле. Люди и не представляют, насколько это тяжело. Программа сразу попала на радар губернатора. Он приехал со съёмочной группой. Это серьёзно подстегнуло сбор средств.

— Впечатляет.

Смит ответил с тем же спокойствием, с каким, казалось, встречал всё:

— С учётом того, откуда я вышел, единственное, что меня впечатляет, — что я всё ещё жив.

Четверть часа спустя Гурни сидел в своей машине в квартале от центра, переваривая сказанное Джоном Смитом и решая, куда двигаться дальше.

Он проверил телефон — два сообщения, пришедшие во время встречи. От Мадлен: ужин с Винклерами и Джерри Миркл в 19:00. От Моргана: успел ли он оценить комментарии Сайласа Ганта.

Не горя желанием, это читать, он всё же вернулся к письму Моргана и перешёл по ссылке на новостной сайт с подборкой твитов, которые Гант начал публиковать с 1:05 ночи.

«Дом самопровозглашённой ВЕДЬМЫ, связанной с БИЛЛИ ТЕЙТОМ, в огне. АДСКОЕ ПЛАМЯ?»

«Слуги ДЬЯВОЛА обвинят моих последователей в нападении на этот гнусный дом. ПОЗОР ЛЖЕЦАМ!»

«Они разносят свою ЛОЖЬ, пока САТАНА в теле БИЛЛИ ТЕЙТА точит нож. ЖАЖДЕТ КРОВИ!»

«ЛЖИВЫЕ СМИ хотят ЗАСТАВИТЬ нас ЗАМОЛЧАТЬ И РАЗОРУЖИТЬ. Поддержите нас сейчас! Мы ПОБЕДИМ!!»

Ещё пять в том же пылающем ключе, все — о том, что любые намёки на незаконные действия «Церкви Патриархов» или подстрекательство к насилию — не только ложь, но и дьявольский заговор против праведников. Что бы ни случилось в логове ведьм — это плод нечестивых