Читать книгу - "На золотом крыльце — 3 - Евгений Адгурович Капба"

и шли заниматься тем, что в народе называют «слово и дело Государево». Потому что аристократ и маг — это про это. А не про один раз заработать и месяц тусить красиво.

А я вот хотел свой книжный открыть. И пофиг, что перед этим придется подъемным краном поработать. Как говорил дед Костя — «Нет стыдной работы, есть стыдное безделье!» И вообще — начинал я с подсобника, продолжил рабочим сцены, поднялся до курьера, а теперь вот — дослужился до цельного подъемного крана! Ого-го какой карьерный рост! Но ответил-то я Юревичу другое:

— А у меня тоже — девчонка, вообще-то! Как я Элю брошу?

— Это да, — такой аргумент Матвею был понятен. — У вас, типа, любовь?

Прозвучало это скомканно. Он немножко завидовал, точно. Не в том смысле, что сам хотел именно с Элей встречаться, а вообще.

— Типа, — сказал я. — По крайней мере мне нафиг другие девчонки не нужны, если она со мной. Да и вообще — учиться интересно. Один телекинез — скучно. А начерталка? А артефакторика? А бытовая магия? Вон как ты тогда, под эстакадой, твари башку пробил, а потом спрыгнул, и кровища из тебя во все стороны — пш-ш-ш-ш! Как аэрозоль!

— Классно, да? — обрадовался Юревич.

Хорошо, что у меня получилось его подбодрить, и я нарезал еще:

— Конечно, классно! Я тоже так хочу, научишь?

— О, да, это обычная «стиралка», просто я еще «выжималку» добавил и доработал… — начал объяснять Матвей, и я был рад, что мы повернули этот разговор в другое русло.

По крайней мере, мне про свою «великость» рассуждать было как-то туповато. В конце концов, Юревич вон в боевого мага второго порядка инициировался еще в Бельдягино, и ничего! И Розен! И Вяземский. Хотя Вяземский — это отдельная песня.

— Смотрите, а нас встречают, — удивленно проговорил Тинголов, который сидел на переднем сидении.

Его иногда укачивало в транспорте. Ну, то есть на плечах тролля с дудкой в руках и тварями со всех сторон — не укачивало. А в электробусе — укачивало!

Мы ринулись к окнам, и увидели толпы людей, которые встречали нас на Якорной площади. Кто-то из них держал в руках цветы, другие — бело-синие флаги. Радости особенной не наблюдалось — оно и понятно. Раненые, погибшие… Какая уж тут радость? И местный городской глава, и Ян Амосович с нашими преподами, которые на турнир не поехали, тоже тут были. Они нас прямо у дверей автобусов встречали.

Полуэктов вдруг сказал зычным голосом, таким, что его услышали все на площади:

— Спасибо, ребята! — и захлопал в ладоши.

И все зааплодировали. Всерьез, так, будто и вправду благодарили. Я сразу и не понял, в чем дело, а потом врубился: похоже, в СМИ и в сети про нас раструбили как положено. «Гоблин Пикчерз» — страшная сила! И, наверное, это было хорошо. В конце концов, ребята из земщины действительно — настоящие герои. Без амулетов, без магических сил, с пиками из арматуры в руках они встали грудью против Хтони! Настоящие мужики.

Это магом быть хорошо: сверхспособности, доступ к артефактам, эликсирам, специальным практикам и техникам. Еще, наверное, хорошо быть черным уруком — все равно нифига не страшно, и дури как в реактивном бульдозере. Да и троллем горным — неплохо. Такая туша из любой переделки выберется! Эльдары, говорят, тоже — сверх-что-то-там. А обычный человек, снага, кхазад? Руки, ноги, голова. Я сам таким был, знаю…

В общем, гробы мы несли в церковь под несмолкаемые мерные аплодисменты. И ни одна зараза не посмела и слова сказать, что снага-Барабан и гном-Айзенхут рядом с людьми в последний путь отправляются. Тягостно все это было, тягостно и трудно. Но даже раненые — те, что могли ходить сами — к церкви пошли, чтобы пацанов проводить. Ну а как? Вместе же против тварей стояли!

В колледж по лесной дороге мы всей толпой брели молча, задумчиво. Как-то одновременно на всех оно накатило — оно и понятно. Такое пережили! Одно дело — хтоническая практика. Там за себя отвечаешь, ну и за товарищей. Но рядом — опытные бойцы-опричники, да и за спинами — вторая линия, из земских, тертых жизнью солдат. А в Ингрии никакой второй линии не было. Вот город, вот твари, вот Хтонь. Делай, как знаешь.

Мы и сделали.

* * *

На столе стоял поднос, в подносе — тарелка, в тарелке лежали две золотистые котлеты, горка картофельного пюре с укропчиком и салат — из свежей капусты и морковки. А рядом — компот в стакане и кусок батона с сыром и сливочным маслом.

Я смотрел на это великолепие и моргал глазами. За два безумных дня в Ингрии я съел четыре гематогенки из аптеки, пачку крекеров и консерву с детским питанием, гогель-могель в «Роб Рое», шаурму и кофе в фудтраке Бабая, и потом, ночью, еще сосиски с булками, и мармелад, который на вкус был как эпоксидная смола.

И да, однажды я пробовал эпоксидную смолу, в детстве. Но это давно случилось, так что не считается.

А тут — котлетки с пюрешкой. Как будто и не было ничего! Мне даже есть такое великолепие стало жалко. Сидел — нюхал, а потом желудок издал вопль раненого кита, и я уже больше не медлил — ухватил вилку и стал наяривать, закусывая бутербродом.

— Я присяду? — спросил подкравшийся из-за спины Вяземский и присел.

Еще бы он дожидался разрешения! Глянув на него, я ожидал каверзы, но нет — он тоже посмотрел на ужин, который приготовили заботливые работники столовой, и принялся орудовать вилкой. Вообще-то и Афанасий, и его свита проявили себя просто молодцами. Они некисло так повоевали на Приморской стороне, а потом, со всем нашим сектором, двинулись к Благовещенскому мосту, и готовы были там стоять всерьез, но прилетел вдруг волшебник в голубом вертолете…

Вот на этой мысли я и замер — потому что никакого волшебника там не прилетало. То есть прилетал, но цесаревич, и не на вертолете, а на драконе. Да и строчки эти были не из моей памяти.

— Афанасий, — сказал я. — У меня неожиданный вопрос.

— Давай, Михаил, задавай, — он отправил в рот еще кусок котлеты и закатил глаза от удовольствия.

— Не помнишь такую песню: «Прилетит вдруг волшебник, в голубом вертолете…» — напел я.

— Подожди, подожди, — он пощелкал пальцами. — Было! Точно —