Читать книгу - "Детский сеанс. Долгая счастливая история белорусского игрового кино для детей - Мария Георгиевна Костюкович"

Посланец, названный Феликсом Счастливцевым, то есть дважды счастливым, прислан разведать что-то, что есть у землян и чего нет в его мире. В этой части сюжета продолжает оттепельный разговор о разуме и чувстве и перекликается со «Сказкой о Звездном мальчике» Леонида Нечаева, потому что инопланетянин Феликс тоже послан цивилизацией, совершенной в техническом плане, но гораздо меньше развитой душевно. Феликс тоже, как Мальчик-звезда, никогда не улыбается и не может понять простых человеческих привычек – дружеского свойства, юмора, всего, к чему нужна душевная чуткость. Ее и развивают Алексей Палыч, сыгранный Сергеем Шакуровым, и Борька в воплощении Гедрюса Пускунигиса, бывшего хулигана и любителя собак Гришки из предыдущего фильма Марковского «Как я был вундеркиндом». Они растолковывают пришельцу, что такое доброта и душа, дружеское радушие и помощь, почему нужно защищать друзей и нельзя открыто выражать симпатию к девочке – весь тайный набор детских ритуалов запечатлевается перед тем как навсегда исчезнуть с экрана (нынешние ритуалы детства больше не показывают в кино).

Развитие души, буквальное очеловечивание пришельца, имеющего из человеческого лишь облик (и тот воспроизведен неточно, с червоточинками: у Феликса нет пупа, он не обладает весом и другими человеческими приметами), вырастает в пионерский сюжет о преодолении границ, культурных и космических. Пришелец возвращается к своим с новым неведомым чувством и с обретенным именем (да, эти новшества взаимосвязаны). Выбор имени исключительно эмоционален. Получая имя, незнакомец переводится из «чужих» в «свои». Так возникают символичное имя Феликс, потом официальное Феликс Счастливцев, потом желаемое, первое понравившееся пришельцу Сенька-зараза и дружеские Феликс-старик и Борька-чучело.

Поверх живейшей эксцентрической истории фильм располагает действительные приметы детской жизни перестроечной поры: школьные дискотеки с выступлением рок-групп (в такой, названной «Астронавты», выступают будущий гардемарин Дмитрий Харатьян и бывший Буратино Дмитрий Иосифов) и постановка рок-мюзикла, отдаленной пародии на Эндрю Ллойд Вебера; цветомузыка, непременный знак молодежной культуры восьмидесятых; увлечение техникой и невообразимые физические эксперименты; девчачьи посиделки с испытанием косметики и первыми уроками кокетства; запутанный кодекс отношений между мальчишками и девчонками, который следует знать, чтобы не попасть впросак; погони на мотоциклах и машинах; наконец, джинсовые куртки, кеды и другие приметы забавной моды восьмидесятых.

Кадр из фильма «Летние впечатления о планете Z»

Добродушный детский мир живет так увлеченно, и так достоверно воспроизведены мелкие тайны детских отношений, будто этот мир проживает расцвет перед исчезновением и показывает себя во всей живейшей жизни, чтобы им налюбовались. Он и правда исчез после того, как «Летние впечатления о планете Z» вышли на экран. В 1988 году мелькнет его странный бессмысленный двойник в фильме «Воля Вселенной» Дмитрия Михлеева по сценарию Леонида Ризина, с популярнейшей «алисой селезневой» Наташей Гусевой в главной и невнятной роли. Сюжет будет топтаться вокруг темы судьбы и фатализма. Главному герою Диме Коноплеву по книге судеб, роль которой тоже невнятно исполнит орфографический словарь, предскажут смерть в аварии через несколько дней, и завертится канитель мнительности и совпадений, которые покажутся зловещими знаками судьбы. Фильм очень хорошо отобразит эту особенность пространства сгущаться вокруг избранного предвестиями беды и плохо отобразит подростковый школьный мир. В нем герои невнятны, и сюжет составляется так же смутно, как предсказание. Диме Коноплеву, в общем-то, легко удается выбраться из этой ловушки, едва он осознает старую пионерскую истину о том, что лишь собственная воля определяет будущее.

Этот фильм, похожий на бормотание-заговор, не проявил характера и примет детского мира, но довольно точно изобразил новую одержимость действительного взрослого мира магией, экстрасенсорикой, коммерцией и предчувствием конца. Острее всего «Воля Вселенной» выразила, как буквально за пару лет изменилась функция образа детей и детства: утратив собственный смысл, он стал чем-то вроде бакена в смысловом потоке о взрослом мире и обозначил в нем глубинные течения, рифы, мели. С этого времени он превратился в аргумент в публицистическом споре о взрослых ошибках.

Кадр из фильма «Воля Вселенной»

«Воля Вселенной» еще невнятная рефлексия, в которой сетования больше, чем высказывания. А спустя три года, в 1991-м начнется запоздалая серия язвительных скетчей Бориса Берзнера о пионере Кешке – «Кешка и гангстеры», «Кешка и спецназ», «Кешка и Фреди», «Кешка и бизнес», «Кешка и фрукты», «Кешка и гуманоид», «Кешка и террористы». Их поставит не «Беларусьфильм», а одна из первых частных киностудий «Арена» при «Беларусьфильме» по заказу российского телевидения. В девяностые таких компаний будет больше сорока, но все они к началу 2000-х исчезнут, потому что административные усилия направят на спасение утопающего «Беларусьфильма», а не на поддержку его соперников.

Кешка, преемник Тома Сойера, в душе пионер – но уже пародийный пионер, саркастический приговор пионерству: в фильме «Кешка и Фреди» он победит Фредди Крюгера, прочтя вслух, как молитву, законы пионерии, а учитель впервые, пускай и шуточно, срифмуется с маньяком, убивающим детей. Почти все постсоветские кинообразы детей и взрослых будут такой же едкой насмешкой над соцреалистическим пионерским каноном. Образ Кешки мало что сообщит о детстве и много скажет об эпохе. Сатирический стиль журнала «Фитиль» удивительно сольется в сюжетах о Кешке с постмодернистской игрой в знаки старой, соцреалистической культуры и новой, перестроечной и постсоветской. Этот двоякий пародийный прием поможет противоречивой эпохе быть оцененной и обличенной, а ее персонажам – стать достойными жалости.

Во второй половине восьмидесятых вместо мира детства возникнет опасный мир юношества, живущий с каким-то особенным надрывом и надломом, в разладе с большим общим миром и миром взрослых: расколотый, несчастный и даже трагический. Этот мир покажет свои, особенные пространства: спортзал, или по-простому «качалку», городскую окраину, кинотеатр, дискотеку, вокзал или железнодорожную станцию, подвалы, чужие квартиры, в которых устраиваются «флэты». В нем почти не останется школы, потому что порядок, идеал, разговоры о чести и долге окажутся за пределами молодежного мира. Он тоже окажется двояким, и та его часть, что адресована молодежи, уступит другой, рефлексирующей об эпохе.

Кино перестройки нагнетет тяжелое предчувствие конца. Первый скромный образ этого мира появится в фильме 1985 года «Научись танцевать». Спустя четыре года он воплотится смелее в фильме «Меня зовут Арлекино», потом погрузится в безысходную «черную волну», отразится таким в фильме «Под небом голубым», рассыплется по сентиментальным фильмам девяностых и скоро исчезнет. В 1989 году фильм «Гомункулус» Александра Карпова-младшего по сценарию Игоря Болгарина и Марты Пятигорской заранее представит зрителям нового героя следующей эпохи. Это будет герой-сирота, детдомовец, обнуленный человек, у которого ничего нет: дома, родителей, друзей и, страшнее всего, будущего. Быт детского дома изображен еще очень приблизительно (и примечательно, что портреты