Читать книгу - "Первая конная армия - Семен Михайлович Будённый"

с рубежа Маныча, все время использовался командованием или в качестве завесы для прикрытия отхода стрелковых частей, или в качестве ударной группы для разгрома противника на наиболее угрожаемых направлениях. Основным способом действий корпуса были короткие контрудары. Нанося их, корпус неоднократно ликвидировал угрозу окружения противником 10-й армии и обеспечивал ее отход на последующие оборонительные рубежи. Имеются все основания утверждать, что Конный корпус летом 1919 года предотвратил разгром 10-й армии противником.

Действия корпуса убедительно подтвердили необходимость создания крупных кавалерийских соединений, являющихся средством армейского и главным образом фронтового командования. Можно смело сказать, что если бы в составе Южного фронта был не один, а несколько корпусов или хотя бы один, но более сильного состава, и он использовался бы не в интересах одной армии, а в интересах всего фронта, то вряд ли нашим армиям пришлось бы отходить в таких тяжелых условиях. С гордостью можно отметить высокую боеспособность личного состава корпуса, показавшего в неимоверно трудных условиях борьбы с врагом образцы несгибаемой стойкости и мужества. Надо сказать также, что организованный отход стрелковых соединений 10-й армии от Царицына к Саратову в условиях постоянной угрозы окружения, при хроническом недостатке боеприпасов, при отсутствии связи с армейским штабом и соседями свидетельствовал о высоких морально-боевых качествах пехоты нашей армии. И если после сдачи Царицына некоторые стрелковые части ее временно поддались панике, то причиной этого была прежде всего растерянность Реввоенсовета армии.

VIII. ПРОТИВ МАМОНТОВА

1

Летом 1919 года армии Деникина, быстро продвигавшиеся с юга к центральным областям страны, были для молодой Советской республики самым опасным врагом.

9 июля в своем письме к организациям партии «Все на борьбу с Деникиным» Ленин указывал, что наступил самый критический момент в социалистической революции, и призывал всех коммунистов, сочувствующих, рабочих, крестьян напрячь все силы на отражение нашествия Деникина. Для организации отпора врагу партия направляла на Южный фронт лучших своих работников. На Южный фронт срочно перебрасывались части Красной Армии с Восточного фронта, вооружение и снаряжение.

ЦК партии во главе с Лениным готовил силы, которые должны были не только остановить врага, но и, перейдя в наступление, разгромить его. Но пока 10-я и другие армии Южного фронта вынуждены были, сдерживая врага, повсеместно отходить на север.

После поражений, нанесенных нами корпусам Улагая, Покровского и Шатилова, белые объединили эти корпуса и сосредоточили их в районе Усть-Грязнуха, чтобы еще раз попытаться разбить Конный корпус.

14 августа противник начал движение в нашу сторону. Получив от разведки данные о намерениях противника, я принял решение немедленно выступить навстречу белым с расчетом атаковать их прежде, чем они развернутся из походных колонн в боевой порядок. Для быстрого развертывания корпуса в случае внезапного столкновения с противником 4-я и 6-я дивизии двигались параллельными маршрутами, головами походных колонн на одном уровне. Позади дивизий следовала Отдельная кавалерийская бригада Курышко, составлявшая мой резерв. Для точного определения направления движения противника вперед и на фланги были высланы сильные разъезды.

По характеру местности наиболее удобным направлением для движения противника из Усть-Грязнухи была степная полоса между восточными скатами Гусельско-Тетеревятского кряжа и железной дороги. Предполагая, что противник изберет именно этот путь, я решил продвигать корпус по западным скатам Гусельско- Тетеревятского кряжа. Гребень кряжа, поросший кустарником, прикрывал движение корпуса со стороны предполагаемого движения противника.

Корпус двигался шагом. Стояла жара, изнурявшая и людей и лошадей. Я с И.В. Тюленевым и оперативной группой штаба корпуса ехал в голове колонны 4-й дивизии. Тюленев, недавно прибывший к нам из Академии Генерального штаба, рассказывал мне столичные новости. Мой ординарец Гриша Ковалев достал где-то большой арбуз и предложил нам утолить давно уже мучившую нас жажду. Только было принялись мы за сочный арбуз, как кто-то из нас заметил всадников, спускавшихся через кустарник с гребня кряжа. Оказалось, что это отходили наши левофланговые разъезды, они доложили мне о движении противника. Поднявшись на высоту, мы увидели большую колонну белых, двигавшуюся на север по восточному скату Гусельско-Тетеревятского кряжа. Голова колонны противника уже вышла на уровень хвоста колонны нашего корпуса. А дальше на юг, насколько мог охватить взгляд, тянулись артиллерия и обозы противника. Белые считали, видимо, что наш корпус находится на рубеже обороны 10-й армии, и поэтому двигались спокойно в походных колоннах. Ни впереди колонны белогвардейцев, ни на флангах — нигде не было заметно разъездов. Я приказал корпусу немедленно атаковать противника, а артиллерии поддержать атаку огнем с открытых позиций.

Через несколько минут наши дивизии, повернутые на девяносто градусов, развернулись в боевой порядок и, перевалив через гребень Гусельско-Тетеревятского кряжа, лавиной обрушились на противника.

Ошеломленные артиллерийским и пулеметным огнем, белогвардейцы начали метаться в разные стороны и, наконец смятые стремительным ударом корпуса, хлынули на юг, к Камышину. Части противника, которые шли позади, не могли быстро повернуть обратно, и началась давка. Казаки сшибались друг с другом, артиллерийские орудия и повозки от резких поворотов опрокидывались, преграждая путь бегущим. Конный корпус врезался в беспорядочную массу противника. Отдельные группы казаков, бросая лошадей и оружие, сдавались в плен, но основная масса их дико несущейся толпой отчаянно пробивала себе дорогу.

Паническое бегство привело противника в междуречье Иловли и Мокрой Ольховки. Трудно описать всю трагичность положения белогвардейцев, зажатых Конным корпусом в этом роковом для них междуречье. Основная переправа через Иловлю оказалась в наших руках. Белым оставалось либо бросаться вплавь, либо переправляться вброд. Наши пулеметчики и артиллеристы открыли по ним ураганный огонь. Как показывали потом пленные, переправа была для белых сущим адом. Те, кто сумел переправиться, считали себя «воскресшими».

К вечеру бой закончился. Части противника, сумевшие переправиться через реки Иловля и Мокрая Ольховка, уходили на Царицын, минуя Камышин. Группы белоказаков, потерявшие свои части, подъезжали к нашим разъездам и добровольно сдавались в плен.

Прекратив преследование противника, Конный корпус в ночь на 18 августа сосредоточился в Лебяжьем. Надо было дать людям и лошадям отдых, подтянуть тылы, собрать трофеи и уточнить дальнейший порядок действий.

На совещании начдивов, командиров бригад и политработников мы пришли к решению: после короткого отдыха продолжать наступление с целью овладеть Царицыном. Это, на первый взгляд, дерзкое решение опиралось на реальные возможности. Противник перед корпусом был разбит и деморализован. Чтобы корпуса генералов Покровского, Улагая и Шатилова могли оказать организованное сопротивление, им необходимо было оправиться от поражения, навести в частях порядок, получить пополнения, оружие и боеприпасы. В Царицыне же, по нашим данным, кроме штаба Врангеля с небольшой охраной, тыловых частей и отдельных мелких формирований,