Читать книгу - "Избранные труды. Норвежское общество - Арон Яковлевич Гуревич"

2 Исключение составляют некоторые саги фантастического содержания и позднего происхождения — в них возможно возвращение рассказчика назад во времени, но в этих произведениях жанр саги обнаруживает явные признаки упадка. См. Gautreks saga, Bósa saga.

'Для того чтобы избавиться от сватовства шведа-берсерка к своей дочери (а заодно и от его товарища), персонаж «Саги о Людях с Песчаного Берега» Стюр поехал советоваться к годи Снорри. О чем они до самого вечера говорили, никто не знает, но это становится ясным из поступков Стюра: он заставил берсерков выполнить трудный урок, после чего убил их в бане. А Снорри женился потом на его дочери. Когда Халльгерд оскорбила сыновей Ньяля, назвав их «навознобородыми», а их отца «безбородым», Ньяль с сыновьями «долго разговаривали между собой вполголоса» («Сага о Ньяле», гл. 91), и содержание этой беседы проясняется впоследствии из их поступков. Точно так же «никто не узнал», о чем целый день в лесу разговаривали Ньяль со своим зятем Кетилем, но затем это стало понятным, когда Кетиль взял на воспитание Хёскульда (гл. 93).

4 Противоположной точки зрения придерживается П. Шах, который считает, что автор сплошь и рядом вторгается в повествование в саге, а если и можно говорить о сдержанности авторов лучших, «классических» саг об исландцах, то она — не более как сознательный прием (Schach Р. Some Forms of Writer Intrusion in the Islendingasögur. — Scandinavian Studies, 1970, vol. 42, № 2).

5 Стеблин-Каменский Μ.И. Мир саги. Л., 1971, с. 51, 70 и след.

6 Эту сцену можно было бы истолковать как проявление крайней жадности Эги-ля. Думаю, однако, что в ней заложен более глубокий смысл, вполне ясный средневековым исландцам. Эгиль желает получить подарок короля в первую очередь потому, что в драгоценности, врученной вождем, материализовались его «удача», «везенье», и наиболее «богатыми» этими качествами считались именно короли. Дар мог воплотить частицу «счастья» и передать ее тому, кому вручали этот дар. Кроме того, Эгиль ожидал от короля Этельстана возмещения за своего брата, погибшего на службе у английского короля, и, получив от него сундуки с серебром, утешился и сочинил хвалебную вису в честь Этельстана.

7 Такая немногословная сдержанность саг, заставляющая предполагать наличие некоего «подтекста», вовсе не характерна для остальной средневековой литературы. Достаточно сравнить, например, как изображен конфликт между родственными чувствами и любовью к мужу, который переживает Тордис в «Саге о Гисли», с изображением драмы маркграфа Рюдегера в «Песни о нибелунгах», где описание оказавшихся несовместимыми привязанностей рыцаря к госпоже и к друзьям и их пересечения в душе Рюдегера занимает целую главу (авентю-ру) эпопеи.

s Эйнар Оулав Свейнссон и Л. Лённрот (Lönnroth L. Njals Saga. A Critical Introduction. Berkeley etc., 1976, p. 153 f.) указывают в данном случае на влияние на автора «Саги о Ньяле» «Саги об Александре», пересказа французской поэмы о македонском царе. Лённрот, который видит в «Саге о Ньяле» произведение, проникнутое христианской идеологией, интерпретирует отказ Гуннара покинуть Исландию как проявление его гордыни (самого тяжкого из грехов). Но не ближе ли к истине А. Вольф (Wolf А. Gestaltungskerne und Gestaltungsweisen in der altgermanischen Heldendichtung, S. 170 f), который, подвергая сомнению психологическую трактовку Свейнссона, расценивает поведение Гуннара (как и поведение Вестейна из «Саги о Гисли» в сходной ситуации, см. ниже) как героический поступок, в определенной мере аналогичный принятию Гуннаром, сыном Гьюки, вызова, брошенного Атли («Песнь об Атли»); решение Гуннара остаться проистекает из сознания необходимости поступить именно так, а не иначе, созерцание же природы дает толчок к кристаллизации решения.

9 Heusler А. Kleine Schriften. Berlin, 1969, Bd. 1, S. 349.

10 Между прочим, образ грешника в аду, стоящего на голове в инфернальном пламени, впервые, насколько мне известно, встречается в средневековой литературе в «Свети, ьнике» Гонория Августодунского — теологическом сочинении, чрезвычайно популярном во всей католической Европе и уже в ХИ в. переведенном на исландк кий язык.

11 В данном случае глагол draga применен к действующим лицам. Но в этой же саге он не раз употребляется для обозначения активности безличной силы, которая «тянет», «тащит» людей.

12 «Несудьба» — центральное понятие саги, замечает Эйнар Оулав Свейнссон. анализировавший «Сагу о Ньяле».

«Сага о Гисли». Опыт анализа

1 В более пространной редакции «Саги о Гисли» начало иное: «Начинается эта сага с того, что Норвегией правил Харальд Прекрасноволосый». Харальд был отцом Хакона Воспитанника Адальстейна.

2 Смиртщкая O.A. Функция глагольных временных форм в «сагах об исландцах» (к поэтике саги). — Вестник МГУ. Филология, № 2, 1976.

3 Комментируя эту сцену, П. Фут говорит, что здесь автор как бы сам становится Гисли, видит все происходящее его глазами и ощущает его руками (Foote Р. Ап Essay on the Saga of Gísli and its Icelandic Background. — In: The Saga of Gísli. Toronto, 1963, p. 106). См. ниже, примеч. 10.

4Это «открытие» сделано из чтения слов: «Он ... шарит впотьмах перед собой и касается рукой груди Тордис: она спала с краю». Автор саги прямо объясняет, почему Гисли коснулся сестры.

5 Pállson Н. Death in Autumn: Tragic Elements in Early Icelandic Fiction. — Bibliography of Old Norse-Icelandic Studies 1973. Copenhagen, 1974, p. 14 f, 19.

6 Впрочем, выдвигались и иные толкования: в них видели олицетворение двух религий - валькирию и ангела-хранителя — либо отражение психологического конфликта в душе Гисли. X. Паллсон пишет, что нигде в сагах нечистая совесть не исследована с такой глубиной, как в «Саге о Гисли»; эти сны он интерпретирует как кошмары, мучающие убийцу.

7 X. Палссон предполагает, что в намерение автора входило оставить нераскрытым. кто из подозреваемых, Торкель или Торгрим, действительный убийца Ве-стейна. Правда, он признает необычность такого приема в древнеисландской литературе.

8 Holtsmark A. Studies in the Gísla saga. — Studia Norvegica etimológica et folkloristica, 1951, Bd. 2, 6.

9 Andersson Th.Μ. Some Ambiguities in Gísla Saga. — Bibliography of Old Norse-Icelandic Studies 1968. Copenhagen, 1969.

1(J Могут спросить, а откуда же автору саги известны все подробности убийства Торгрима, совершенного Гисли9 Об этом люди могли впоследствии частично узнать от самого Гисли, частично - от Гейрмунда, который наблюдал поступки Гисли, наконец, от Тордис, и из показаний всех этих лиц могла составиться картина, изложенная в 16-й главе саги. Я подчеркиваю: «могла», а следовательно, требование, предъявляемое к излагаемым в