Читать книгу - "Полное собрание стихотворений и поэм. Том IV - Эдуард Вениаминович Лимонов"

Шербет, ваниль, малины пузырьки,

На шее вились незабудки.

И девушки, и мужики

Друг друга любят ради шутки.

И белоснежная постель,

И плечи узкие, как ветки.

Апрель же говорю, апрель

Нас разложил на яйцеклетки.

«Охотник выходит из чума…»

Охотник выходит из чума,

Коренастую девку берёт.

И ради бабьего бума

Он эту девку трясёт.

К мохнатой груди прижимает

(Якут или чукча поди

Мой сон мне не уточняет…)

«Роди! – говорит ей, – роди!

Хозяина вод белёсых,

Якутии серый алмаз,

Чтоб глаз он имел раскосых

Сразить нападенья зараз…

Христом замечательной тундры,

Распятым кумиром моржей,

Носитель «Аминь» и «полундры»

Чтоб жил средь якутских людей…

Я штабелей жёлтого мыла

И шкурок вонючих песцов

Тебе принесу сизокрыло

В обитель твоих отцов…»

Ему коренастая молвит:

«Меня, деревянный король,

Уже обрюхатили волны,

Беременна я их икрой.

Здесь ханты и манси блудили,

Да вот и теперь здесь блудят…

А вы бы, якуты, любили

Своих неприглядных девчат…»

Комары

Искусан ты слепыми комарами,

Посланниками крошечными Ада,

Сопутствующим гнусом над гробами,

Летающим зверьём из зоосада…

Они летят, крылатые приборы.

Зудя в ночи сверлящих звуки песен,

В между миров проникли коридоры,

Рабочие мистических профессий.

Тебя зловонным жалом поражая,

Роняя в твою кровь толику яда,

Вампиры заблудились, к нам влетая,

Из тёплого, им дорогого Ада…

Им не поможешь. Кисло-сладкий зуд

Собравшие из адовых посуд,

Со всех этих немытых сковородок,

Что жарили уродов и уродок…

Они влетели на какой-то миг,

И здесь умрут – средь ёлок, дач и книг…

В окно

Хорошо иметь новую дверь?

На балкон выходи-ка теперь!

Ручку бронзы степенно нажав,

На балкон ты выходишь, прыщав…

Молодой, удалой и вонючий,

Видишь небо, прикрытое тучей…

И стоит молодой идиот,

И свою сигарету сосёт…

Наблюдаю я издалека

Молодого человека…

Пшёл, брысь!

Нет, стой, вернись!

Поваренная книга насекомых (2019)

Стихотворения – это такие сгустки блевотины из жужжащих в более или менее больной голове связных и бессвязных звуков.

Идеальное стихотворение – это, очевидно, «Му-у!».

Стихотворец же постоянно жмёт на педали: «организация текста», «придание тексту осмысленности», – и потому мы имеем стихотворения, подобные буржуазным пьесам, поставленным Станиславским или Немировичем-Данченко. Такие пьески. Или стихотворения-декларации.

Так, один и тот же Лермонтов написал великолепное «Бородино» и занудно правозащитное «И вы не смоете всей вашей чёрной кровью поэта праведную кровь», что декларативно, пусто, на злобу дня и совсем не принадлежит к жанру стихотворений. Цели Лермонтов достиг, нарвался, его выслали. Тогда это было легко, цари и сталины умели обижаться. Сейчас хоть писай в глаза – всё божья роса.

Я пишу всё хуже и хуже, потерял остроумие, держусь даже и непонятно на чём, но, думаю, читателю будет любопытно пролистать все мои «Му-у» и «Ох-х», их он найдёт немало в этом сборнике. Читатель точно не найдёт Немировича-Данченко (одна фамилия как ещё противна!), в этом можете быть уверены.

Я пишу так, как мне гундят свыше.

Э. Л.

«Приснилось…»

Приснилось.

Мать приготовила яичницу.

От балкона влетели осы.

Ветерок колышет занавески.

Отец дома.

Это не воскресенье. Это вечность.

Лето

Как горячо, полуодето,

Пространство пористого лета

Деревья с круглыми башками

И ёлки с длинными руками

И облака бесформенный тюфяк

Висит над нами кое-как

Идут студентки шумной бандой

Ворона квохчет над верандой

Кефир в мой жаркий рот струится

И липа морщится и злится

Под ветром (штопором во двор

Ввинтился к нам с недавних пор)

Ты было трогательным, лето,

И ты останешься таким

Где император Никодим

Пел с Афанасием дуэтом

И город был непроходим

Своим и мясом и скелетом

«Топился в плошках маргарин…»

Топился в плошках маргарин

И блохи нас одолевали

В калошах я ходил один

В грязи калоши утопали

Был Салтовки немолчен гул

Трамваи на «кольцо» сходились

И ветер беспрерывно дул

И книги беспрерывно злились

Я всё читал, читал, читал

Я всё входил в её подвал

В твой узкий лаз, библиотека!

Звучал бетховенский хорал,

Или там баховский хорал…

О притягательности греха…

«И неба синего кусок…»

И неба синего кусок,

И птичек нежный голосок

Всё радует меня

При зарожденье дня…

Ещё не встал, уже не сплю

В подушку легкую соплю

Как парень молодой

Ты встретишься со мной…

Наступит завтра, ты придёшь

И ножку ножкою потрёшь,

И станешь, словно кошка,

Отставив зад немножко…

О том, что я тебя люблю

И нас с тобой дотла спалю

Ты знаешь? Ты дрожишь?

Но всё ко мне спешишь…

«Мосты смывает по реке…»

Мосты смывает по реке

И сообщенья нет

Десяток сёл живут в тоске,

Как острова на сквозняке,

Пропал электросвет…

Зато какой от дров угар!

Зато какая тишь!

Стоишь на лодке. Земной шар,

Ты подо мною спишь.

Свечу зажёг, и домовой

Пришёл к тебе на чай.

А вот и леший с бородой

Стучится невзначай…

Русалка плещется в саду

Лежит, и брюшко – шёлк

Сидит и воет на луну

Спокойный летний волк

Соседка с пышными грудьми

Пришла, как хорошо!

А то забыли меж людьми,

Как сладок корешок…

Что блюдо сочной саранчи

Есть афродизиак

Кричи, красавица, кричи

Не отпущу никак…

Приморье залито водой

Стоят все поезда,

Ну, наконец, и мы с тобой

Счастливы. Но ведь да…

«У тебя отец учёный…»

У тебя отец учёный

Он готовит на Луну

В её климат кипячёный

Экспедицию одну

Ты работаешь в журнале

Ты красива и остра

Родилась ты в Трансваале,

И звезда твоя сестра

У тебя развод, квартиры

И высокие мужчины,

Но черны над нами дыры.

И года, как гильотины

Красной щёткой от причёски

В меня целятся присоски

Менеджер, сойдись со мной!

Подо мною хрипло вой…

Нездоровый собеседник,

Недоносок и изгой

Я прочищу