Читать книгу - "Myth-edit - Саша Виленский"

Извините, но разве так пишут о близком и родном человеке?

… убежденность в своей правоте, глубокая уверенность в том, что несправедливость будет исправлена, помогли Николаю Кузнецову найти в себе мужество и силы, чтобы справиться с потрясением, выстоять, не надломиться , не опустить рук. Дома, когда мать уговаривала сына бросить свои хлопоты, не мучить себя переживаниями, Ника с суровой решимостью ответил:

– За правду я буду стоять насмерть!..

Это – о периоде, когда Никанор Кузнецов был исключен из комсомола. Да, конечно, мы сделаем скидку на время, когда писалась эта книга. Но все же, все же… Брат же! Неужели только так казенно можно было рассказать о близком человеке? Или просто рассказывать было особо-то и нечего, кроме затверженных историй, сто раз жеваных-пережеванных  во всех "житиях" легенд? Высокий, красивый, добрый, честный, трудолюбивый, любим народом… Ну, разве что добавляется, что он в совершенстве владел и коми-пермяцким языком. Герой все-таки, как же не в совершенстве?! Тем более, подвиги этого героя и строились на уникальных лингвистических способностях.

Банальность – в каждой строке, в каждом эпизоде. Вот Виктор приходит в комнату брата и видит книги на этажерке. Какие?

Лермонтов и Пушкин, Горький, Некрасов и Маяковский…

Ну, а кто ж еще, действительно? Только классика, только хардкор. Никаких Пильняков и Бабелей, никаких Серафимовичей и Парфеновых, никакого Есенина, не к ночи будь помянут.

Да и судьба брата Виктора в книге как-то странно изложена: только что он работал на строительстве Уралмашзавода – и вдруг:

В начале 1933 года тяжело заболела наша мать. ...

Виктора в то время в Свердловске тоже не было. Он работал трактористом на лесозаготовках , и если бы случайно  не приехал в Свердловск, то тоже не простился бы с матерью.

Ну что ж, может и правда трактористом работал, но вообще-то лесозаготовки, знаете, вызывают странные ассоциации, особенно если учесть, что молодой парень пожил в большом городе, поработал на одной из важнейших строек страны – и вдруг какие-то лесозаготовки. Может, случилось что? Тогда часто случалось такое, что человека - раз! - и посылают лес валить . Но доказательств нет, одни домыслы.

Младший сын застал мать уже при смерти. В бреду она до последней минуты разговаривала с Никой и Витей… Умерла Анна Петровна 55 лет, в марте 1933 года, и семья осиротела.

Ну, про то, что Ника на похороны отца и матери не торопился, мы уже писали. Деревенский ведь парень, должен был понимать, что есть вещи, которые пропускать нельзя, невозможно. Не попрощаться с отцом и матерью? Как-то это не вяжется с образом открытого и доброго парня Ники  Кузнецова.

Родственникам обязательно надо напомнить про язык, обязательно! Ради этого все и писалось, собственно. Писалось тогда, пишется и сейчас.

Раз из города мы возвращались в трамвае на заводской поселок. Кузнецов заметил на передней площадке немецких инженеров. Николай Иванович чуть ли не с ходу умело, дипломатично включился в их разговор. Но, вероятно, из-за неправильного построения фраза у него получилась двусмысленной. Вижу: немцы от души смеются, а Кузнецов, нисколько не смущаясь, опять к ним: «А как правильно?» И снова повторяет.

Это свидетельство старшего инженера-конструктора Уралмаша Н.И. Баранова, у которого на квартире какое-то время жил Кузнецов. Опять все признаки былинного героя. И вместо того, чтобы заподозрить в Кузнецове шпиона, зачем-то изучающего немецкий язык и пристающего к иностранным специалистам (дело происходит летом 1935 года, Гитлер уже два года как у власти, суть нацизма вполне понятна), товарищ Баранов восторгается. Очень достоверно.

В се его знакомцы непременно упоминают  его умени е  расположить к себе собеседника, упорств о  в изучении языков (с упоминанием, что он налегал на разные диалекты):

И ногда, отличаясь эксцентричностью, он в разговоре неожиданно переходил на немецкую речь. Он был для нас милым товарищем, интересным человеком и загадкой…  - вспоминает инженер Людмила Сергеевна Сутовская.

Вы себе это представляете? Стоите это вы, болтаете, о вечернем походе в кино, и тут ваш собеседник вдруг переходит на немецкий. 30-е годы. Очень мило и эксцентрично, правда? И, главное, очень вежливо – ведь собеседник далеко не в совершенстве говорит на этом языке, если вообще говорит. Неужели авторы не чувствуют дичайшей фальши в насквозь лживой истории?

У Николая была излюбленная манера одеваться под иностранца. На нем было серое полупальто с широким поясом, желтые краги, американские полуботинки. Шляпа слегка сдвинута на затылок. Из-под серого кашне в крупную зеленую клетку виднелись накрахмаленный необыкновенной белизны воротничок, красивый галстук, яркий свитер. Слегка улыбаясь, Николай глянул