Читать книгу - "Демидовы - Николай Демидов"

на место нашего героя и взглянуть на переезд его глазами. По уму сподручнее было бы развиваться в Туле, но здесь недоставало простора и леса. Царь Петр было дозволил Никите рубить лес в казенной Щегловской засеке близ города, но вскоре эта привилегия была отобрана по указу от 27 марта 1702 года, согласно которому «от Орла до Нижнего по обе стороны Оки-реки со стороны по пятидесяти верст» запрещалось рубить дуб, клен, вяз, ясень, сосну, карагач, лиственницу и иные деревья, «которые на корабельное и на мачты и иных морских судов на строение надобны». Некоторые биографы склонны считать, что отъемом привилегии Петр мягко и ненавязчиво подталкивал Никиту Демидовича к переезду на Урал, но истинная причина заключалась в приоритете кораблестроения перед другими отраслями промышленности.

Главной проблемой Петровской эпохи был дефицит управленческих кадров. Мало построить завод, нужно вдохнуть в него жизнь, наладить работу… Царь Петр ценил Никиту Демидова, а тот, в свою очередь, понимал резоны своего положения и выгод не упускал. В феврале 1702 года Никита обратился к Петру с просьбой передать ему в аренду недавно построенный на Нейве железный завод. Просьба была высказана в нужный момент, что называется, вовремя и к месту.

Вот вам предыстория. Глава Сибирского приказа Андрей Андреевич Виниус, активно продвигавший идею строительства железных заводов на Урале, поручил ее разработку местному уроженцу боярскому сыну[14] Михаилу Афанасьевичу Бибикову. Бибиков составил три проекта – «при Магнит-горе, на речке Нейве да близ реки Каменка», – но, по логистическим соображениям, начать решил с того, что на Нейве («…от Невьи реки и от деревни Федковки полторы версты, на той руде и около руды бору длиннику восемь верст, поперечнику две версты. И под деревнею Федковкою на Невье реке для железнаго заводу и молотовых больших мехов подъему плотину построить мочно и угодно. И железо до Тобольска зимним санным путем и через Верхотурье к Соли Камской на возах возить мочно»). В марте 1700 года, под руководством Бибикова, началось строительство завода. К середине следующего года было готово все, кроме доменной печи, которую Бибиков поставить не мог, поэтому его сменил присланный из Москвы Семен Кипреянович Викулин. Бибикову вроде как поручили начинать строительство следующего завода у горы Магнитной (это место особо нравилось царю Петру из-за близости к «железной» горе), но в ноябре 1701 года вернули на Нейву, работать вместе с Викулиным, поскольку тот никак не мог найти общего языка со своими подчиненными, а также с местными властями. С Бибиковым Викулин тоже не сработался… Впрочем, нельзя исключить и того, что все проблемы Викулина были следствием интриги, выстроенной обиженным Бибиковым – строил-старался, а лавры чужак пожинать будет, разве ж это справедливо? Вдобавок ко всему под завершение строительства на заводе произошел пожар… Короче говоря, вместо радости от появления первого уральского железного завода Андрей Виниус получил крупную головную боль, и это на фоне постоянных требований оружия со стороны Петра, начавшего воевать со шведами.

При словах «металлургический завод» воображение современного человека рисует огромное производство, но во времена, о которых идет речь, заводы были небольшими. В частности, завод, вошедший в историю под именем Невьянского, состоял из восьмиметровой кирпичной домны, кузницы с тремя горнами, двух молотовых амбаров, нескольких сараев и плотины, длина которой составляла около двухсот метров. Плотина обеспечивала завод энергией. В домне из руды выплавляли чугун – сплав железа с углеродом, материал твердый, но хрупкий и не поддающийся ковке. Лишний углерод «выжигался» из чугуна в горнах. Чугун расплавляли до вязкой полужидкой консистенции, а затем словно наматывали расплавленную массу на железные ломы, получая крицу – железо с включением шлаков. Шлаки выбивались из крицы в молотовых амбарах при помощи многопудовых падающих молотов, приводимых в движение все той же силой воды. Из полученного железа кузнецы изготовляли продукцию. Часть чугуна использовалась для отливки пушечных стволов, ядер и других изделий. Счет рабочим шел не на сотни и тысячи, а на десятки.

Разумеется, Никита Демидов прекрасно знал о состоянии дел на Урале от своих людей в Сибирском приказе и сразу же после того, как Москвы достигла весть о пуске завода, явился со своей челобитной.

Одни историки считают, что передача завода обсуждалась с Виниусом, а другие опираются на историю, рассказанную сыном Никиты Акинфием. Надели-де отец с сыном простые кожаны да явились к царю, когда тот садился обедать. Выпили по стопочке, поговорили по душам и дело сладилось, причем – наилучшим образом. Никита просил завод в аренду, а получил во владение.

«В нынешнем 1702 году Февраля в 1 день, – говорилось в царском указе от 4 марта 1702 года, – бил челом Нам Великому Государю, а в Сибирском Приказе, Туленин оружейнаго железнаго дела мастер, Никита Демидов, словесно сказал: на Туле де у него железные заводы, и на тех заводах льет на Нас Великаго Государя всякие воинские припасы, а ныне де по Имянному Нашему Великаго Государя указу, около Тулы дубовых лесов на уголье и ни на какия дела рубить не велено, и за угольем де на тех заводах Нашему Великаго Государя, делу в железных плавках и во всяких припасах чинится остановка, и Нам Великому Государю пожаловать бы его Никиту, велеть с Москвы отпустить в Сибирь на Верхотурские железные заводы, и на тех заводах для всяких Наших Великаго Государя расходов, воинские всякие припасы лить и делать ему Никите своими проторями… А те заводы Верхотурские ему Никите для того Мы, Великий Государь, отдать указали, что нерадением и многими сварами и крамолами приставников, чинилось тому доброму и полезному делу остановка, и уездным людем премногая тягость, а Нашего Великаго Государя казне в дачах мастеровым людем лишние расходы, а тем людем прогулки и остановки, и многие запросы лишние, а инде дела делали нерадливо или несмышленно, и в том не точию убытки, но и времени была многая потеря и дальняго ради разстояния и прихоти ради тех приставников, и многих ради их запросов, опасно тому заводу совершенное раззорение».

Никите Демидовичу пришлось задержаться в Туле для надзора за исполнением крупного заказа в восемь тысяч фузей. Приемку уральского Невьянского завода осуществил демидовский приказчик Емельян Ксенофонтов, а делами здесь стал руководить Акинфий Никитич. Тульский демидовский завод должен был перейти к казне, но дело это растянулось надолго, и только в 1709 году казна окончательно рассчиталась за завод с Никитой Демидовичем, заплатив ему в общей сумме около четырех с половиной тысяч рублей вместо одиннадцати тысяч, на которые он рассчитывал.

Надо сказать, что дела на Урале поначалу шли плохо, через пень-колоду. Невьянский завод достался Демидовым в нерабочем состоянии – с «отдыхающей» домной и нехваткой «снастей и точил и иных многих припасов», которые боярский сын Михаил Бибиков «свез и ухоронил по деревням» и отказывался возвращать. Некоторые современные историки пытаются выставить Бибикова патриотом-государственником, протестовавшим против отдачи казенных предприятий в частные руки,