Читать книгу - "Полное собрание сочинений. Том 47. Январь 1905 — ноябрь 1910 - Владимир Ильич Ленин"

169

А. М. ГОРЬКОМУ

16. XI. 09.

Дорогой Алексей Максимович! Я был все время в полнейшем убеждении, что Вы и тов. Михаил - самые твердые фракционеры новой фракции, с которыми было бы нелепо мне пытаться поговорить по-дружески. Сегодня увидал в первый раз т. Михаила, покалякал с ним по душам и о делах и о Вас и увидел, что ошибался жестоко. Прав был философ Гегель, ей-богу: жизнь идет вперед противоречиями, и живые противоречия во много раз богаче, разностороннее, содержательнее, чем уму человека спервоначалу кажется. Я рассматривал школу только как центр новой фракции. Оказалось, это не- верно - не в том смысле, чтобы она не была центром новой фракции (школа была этим центром и состоит таковым сейчас), а в том смысле, что это неполно, что это не вся правда. Субъективно некие люди делали из школы такой центр, объективно была она им, а кроме того школа черпнула из настоящей рабочей жизни настоящих рабочих передовиков. Вышло так, что кроме противоречия старой и новой фракции на Капри развернулось противоречие между частью с.-д. интеллигенции и рабочими-русаками, которые вывезут социал-демократию на верный путь во что бы то ни стало и что бы ни произошло, вывезут вопреки всем заграничным склокам и сварам, «историям» и пр. и т. п. Такие люди, как Михаил, тому порукой. А еще

220

В. И. ЛЕНИН

оказалось, что в школе развернулось противоречие между элементами каприйской с.-д. интеллигенции.

Из слов Михаила я вижу, дорогой А. М., что Вам теперь очень тяжело. Рабочее движение и социал-демократию пришлось Вам сразу увидать с такой стороны, в таких проявлениях, в таких формах, которые не раз уже в истории России и Западной Европы приводили интеллигентских маловеров к отчаянию в рабочем движении и в социал-демократии. Я уверен, что с Вами этого не случится, и после разговора с Михаилом мне хочется крепко пожать Вашу руку. Своим талантом художника Вы принесли рабочему движению России - да и не одной России - такую громадную пользу, Вы принесете еще столько пользы, что ни в каком случае непозволительно для Вас давать себя во власть тяжелым настроениям, вызванным эпизодами заграничной борьбы. Бывают условия, когда жизнь рабочего движения порождает неминуемо эту заграничную борьбу и расколы и свару и драку кружков, - это не потому, чтобы рабочее движение было внутренне слабо или социал-демократия внутренне ошибочна, а потому, что слишком разнородны и разнокалиберны те элементы, из которых приходится рабочему классу выковывать себе свою партию. Выкует во всяком случае, выкует превосходную революционную социал-демократию в России, выкует скорее, чем кажется иногда с точки зрения треклятого эмигрантского положения, выкует вернее, чем представляется, если судить по некоторым внешним проявлениям и отдельным эпизодам. Такие люди, как Михаил, тому порукой.

Жму крепко руку и Вам и Марии Федоровне, ибо теперь у меня есть надежда, что нам с Вами придется встретиться еще не врагами.

Ваш Ленин

Wl. Oulianoff. 4. Rue Marie-Rose. 4.

Paris. XIV.

Послано на о. Капри (Италия)

Впервые напечатано 15 октября

1924 г. в «Красной Газете» № 236 Печатается по рукописи

221

А. М. ГОРЬКОМУ. НОЯБРЬ 1909 г.

170

А. М. ГОРЬКОМУ

Дорогой А. М.! Насчет приезда - это Вы напрасно. Ну, к чему я буду ругаться с Максимовым, Луначарским и т. д.? Сами же пишете: ершитесь промеж себя - и зовете ершиться на народе. Не модель. А насчет отталкиванья рабочих тоже напрасно. Вот коли примут наше приглашение и заедут к нам, - мы с ними покалякаем, повоюем за взгляды одной газетины*, которую некие фракционеры ругают (давно я это от Лядова и др. слышал) скучнейшей, малограмотной, никому не нужной, в пролетариат и социализм не верящей.

Насчет нового раскола некругло у Вас выходит. С одной стороны, оба - нигилисты (и «славянские анархисты» - э, батенька, да неславянские европейцы во времена вроде нашего дрались, ругались и раскалывались во сто раз почище!) - а с другой, раскол будет не менее глубок, чем у большевиков и меньшевиков. Ежели дело в «нигилизме»

«ершей», в малограмотности и пр. кое-кого, не верящего в то, что он пишет, и т. п., - тогда, значит, не глубок раскол, и даже не раскол. А ежели глубже раскол, чем большевики и меньшевики, - значит, дело не в нигилизме и не в не верящих в свои писания писателях. Некругло выходит, ей-ей! Ошибаетесь Вы насчет теперешнего раскола и справедливо** говорите: «людей понимаю, а дела их не понимаю».

То, что Вам и Максимову кажется неискренностью и никчемностью и проч. в «Пролетарии», объясняется совсем иной точкой зрения на весь современный момент (и на марксизм, конечно). Мы почитай-что два года топчемся на месте, жуя те вопросы, которые Максимову все еще кажутся «спорными», которые давно

* Речь идет об органе Большевистского Центра - газете «Пролетарий». Ред.

** Добавление насчет «справедливо»: оговариваюсь. Не понимая дел, нельзя понять и людей иначе, как... внешне. Т. е. можно понять психологию того или другого участника борьбы, но не смысл борьбы, не значение ее партийное и политическое.

222

В. И. ЛЕНИН

решила жизнь. И ежели бы продолжали мы «спорить» о них, мы бы и сейчас топтались зря. А разойдясь, мы покажем рабочим ясно, прямо, определенно два выхода. Выбор рабочие социал-демократы сделают легко и быстро, ибо тактика хранения (в консервах) революционных слов 05-06 года вместо применения революционного метода к новой, иной обстановке, к измененной эпохе, требующей иных приемов и иных форм организации, эта тактика мертвая. К революции пролетариат идет и придет, - но не так, как до 1905 года: тем, кто «верит», что идет и придет, но не понимает этого «не так», - тем наша позиция должна казаться неискренней, никчемной, скучной, на неверии в пролетариат и социализм основанной и т. д. и т. д. Вытекающее отсюда расхождение, несомненно, достаточно глубоко, чтобы сделать раскол - по крайней мере, заграничный - неизбежным. Но даже и отдаленно не приближается он к глубине раскола большевиков и меньшевиков, если говорить о глубине раскола партии, социал- демократии, марксистов.

Вы удивляетесь, как я не вижу истеричности, недисциплинированности (не вам бы говорить, не Михаилу бы слушать) и прочих злокачеств Михаила. Да вот я на малом его имел случай проверить: я думал, что беседы у нас с Вами не выйдет, что писать не к чему. Под впечатлением разговора с Михаилом написал сразу, сгоряча, не