Читать книгу - "Пепел перемен, Том 6: Тень железной руки - Илья Витальевич Карпов"

— это возможность если не искупить, то хотя бы на малую толику облегчить груз вины, что довлеет надо мной многие годы, я готов следовать его воле без тени сомнения.

— Ну, ты уже сидишь в сырой темнице. Осталось только принять мученическую смерть. Костёр, дыба, старая добрая виселица — вариантов море.

— Будь уверен, если Отец милосердия заведёт меня на этот путь, я пройду его с радостью.

— Не сомневаюсь. Вот только случится это не раньше, чем Карл Эльдштерн сварит королю зелье долгожительства, и оно успешно подействует на меня. До тех же пор, друг мой, боюсь, что планам твоего бога придётся подождать. А может, и ещё дольше. Я тогда, конечно, уже буду не нужен, а вот тебе король наверняка найдёт применение.

— Вся наша жизнь — божественный план, — снисходительно ответил Дормий, будто бы Вайс был ребёнком, сказавшим какую-то несусветную, но простительную несмышлёнышу, чушь.

— В таком случае, план моей жизни написан уж очень жестоким и злобным богом. Таким, который, прогуливаясь по своим владениям, неизменно наступает на больную мозоль и, всякий раз делая это, вспоминает обо мне. Учитывая ушат дерьма, что вылился на нас с тобой, мы должны будем стать по меньшей мере святыми.

— Богиня Аминея когда-то тоже была смертной, но совершила множество подвигов веры. Проявила чудеса кротости и милосердия, за что её и одарили целительским даром, а после смерти сделали богиней.

— Хех, в Анмоде её почитают за великую святую. Матушка всякий вечер молилась ей за меня перед сном. Как видишь, не помогло, — Вайс задумался, глядя на капли, что одна за другой разбивались об пол по ту сторону решётки. — Кап! Кап! И мы вот так же, как эти капли. Летим, не зная куда, и разбиваемся вдребезги. Эх… Знаешь, Дормий, о чём я подумал?

Священник с интересом взглянул на Вайса, не сказав ни слова.

— Сдаётся мне, за наши с тобой жизни в ответе один и тот же бог. Не знаю, какой именно, но сволочь он редкостная, это точно.

Глава 17

Грегорион Нокс хорошо знал местность, по которой проходил их с Дэйном и Мерайей путь. Регион Хартланда, владения лорда Одеринга подходили к концу. Где-то впереди должна быть переправа через великую реку Эрберин, а за ней наливные луга, тёплые речные долины и обширные равнины сменятся каменистыми землями Нагорья. Инквизитор надеялся, что путь после переправы окажется не таким опасным: всё-таки владения Таммаренов издавна оставались местом спокойным. Там вряд ли будут сжигать ведьм и охотиться на магов.

Но то будет впереди. Пока что тяжёлые сапоги Грегориона ступали по земле Хартланда, а на его руках мирно дремала та, кому эта самая земля до недавних пор была домом. Несмотря ни на что, лицо Мерайи оставалось таким же миловидным, только брови слегка хмурились. «Должно быть, снится что-то дурное, — подумалось инквизитору, — ну, оно и не мудрено. Столько пришлось перенести…»

Грегорион вспомнил Марту, и на глаза навернулись слёзы. Поначалу он собирался их смахнуть, но передумал. Его уже покинули чувства усталости и голода, пропала необходимость во сне. Быть может, со временем, он вовсе потеряет способность плакать, и эти слёзы по утраченной любви станут последними в его жизни.

Дэйн Кавигер, что брёл рядом, предложил устроить привал, и инквизитор, не раздумывая, согласился. С утра они успели пройти приличное расстояние, но сам он в отдыхе не нуждался, а потому всецело полагался на Дэйна в этом вопросе.

Грегорион осторожно положил Мерайю на мягкую траву и отправился за хворостом в ближайшую рощицу. Когда же он вернулся, то увидел Дэйна, несущегося к нему со всех ног.

— Принцесса… Ей плохо… Она…

Дэйн говорил сбивчиво, а его голос дрожал. Рыцарь ещё ни разу не выглядел настолько испуганным. Он схватил Грегориона за рукав и потащил к Мерайе. Девушка лежала на боку, согнувшись пополам, и тихо стонала, обхватив руками живот.

— Наверное, зараза в еде или воде! Я такое в войну видел, — обречённо сказал Дэйн. — Боль в животе, кровавый понос, а потом… О боги, только не это!

Грегорион сохранил хладнокровие и решил проверить самую очевидную версию. Он провёл ладонью по монашескому одеянию, на котором лежала принцесса, и посмотрел на пальцы. Всё стало ясно.

— Быть может, поблизости есть поселение? — не унимался рыцарь. — Случалось, солдаты выздоравливали, только нужен покой и побольше питья… Или же принцесса просто отравилась?

— Ни то и ни другое, Дэйн, — с лёгкой улыбкой проговорил инквизитор. — Просто принцесса — девушка. А с девушками такое случается.

— Что ты имеешь в виду?

— У неё лунная кровь. Та, что идёт каждый месяц, если боги не дали женщине дитя.

Рыцарь смущённо потупил взгляд.

— Ты что, никогда не слышал об этом? — спросил Грегорион.

— Слышал… Но в среде гвардейцев о таком говорить было не принято. И сам никогда не видел…

— Не мудрено. Принцессе нужно приложить к животу что-нибудь тёплое и несколько дней лежать. Придётся прервать путь, пока ей не станет лучше.

— Откуда ты столько знаешь?

— Марта рассказывала. Послушницы и сёстры дают обет воздержания, а потому регулярно сталкиваются с этим явлением.

— И Марта давала такой обет?

— Да, — ответил Грегорион и смущённо добавил: — Вот только соблюдать его нам было непросто…

Он поглядел на небо и увидел собирающиеся вдалеке тучи.

— На постоялом дворе нам лучше не показываться. Сплетни оттуда разлетаются, как мухи. Помнится, к востоку от переправы через Эрберин был женский монастырь, правда, не помню его названия. Обитель живёт уединённо, там у нас куда меньше шансов попасть на глаза случайному путнику. Попросим приюта у них.

— Это далеко отсюда? — спросил Дэйн, опасливо глядя на принцессу.

— Если отправимся на юг, а потом пойдём вдоль реки, никак не пропустим, но идти лучше сейчас, — ответил инквизитор. — Мерайя, ты слышишь меня? Я отнесу тебя в безопасное место. Там будет легче, но придётся потерпеть.

— Угу… — послышался слабый голос принцессы.

Грегорион осторожно взял девушку на руки, и путь продолжился под её тихие стоны. Дэйн не знал, куда себя деть. Он то нервно поглядывал то на небо, то бросал полный сочувствия взгляд на принцессу, то внимательно вглядывался в горизонт. Когда добрались до берега, рыцарь вздохнул с облегчением. Он беспокоился, верной ли они идут верной дорогой.

Мерное журчание