Читать книгу - "История твоего «Я». Вся правда о deepfake - Андрей Владимирович Курпатов"

То есть если говорить совсем просто: мы живём в реальном мире фактически, а в МИФе мы живём мифологически. Нам они, конечно, кажутся различными, но на самом деле разница тут не больше, чем между физикой и химией, – в основе, разумеется, одно и то же сущее.

Если декартовские «душа» и «тело» не соприкасаются, то эти два мира сделаны буквально из одной муки, но разного теста:

• физический мир, частью которого мы, безусловно, являемся, порождён множеством закономерностей – включая всю биофизику и биохимию нашего организма;

• мифологический мир наших представлений – наших восприятий и на высшем уровне – языка («сигналов сигналов»), – по сути своей, мир идеальный, но создаваемый миром физическим.

Это как будто материя и антиматерия в одном флаконе: одна нам доступна, другую мы только предполагаем, но одна без другой невозможна, а то, что они кажутся нам «различными», лишь результат нашего специфического восприятия.

Более того, рассматривая эти два уровня своего существования, мы даже можем обозначить точку перехода, когда мы покинули мир физической реальности и перекочевали в МИФ, – это те самые три года, когда мы освоили слово «я». Именно поэтому мы не помним своего детства до этого возраста – тогда нас в этом новом качестве ещё не было.

Слово «я» стало для нас тем специфическим орудием, которым мы перевернули доску – вынули себя из физического бытия в мир интеллектуальной функции.

Впрочем, связь с физическим миром нами вовсе не потеряна. То, что сейчас, глядя вокруг, мы видим предметы своего быта с их «сущностями», а также поименованные нами явления природы, а раньше видели только суету первичных «сигналов», не меняет существа дела.

Вот почему наши инстинкты, наши базовые биологические потребности, как их ни назови, не исчезли – они фактически всецело присутствует в нашем «мифологическом» бытии. Но надо ли говорить, что здесь они выглядят совсем иначе?

Мы испытываем чувство тревоги, переживая, что в будущем у нас может не быть достаточных средств к существованию, что кто-то не будет нас любить так, как прежде, что, наконец, мы канем в небытие в момент своей смерти. Из этого осознания у нас рождаются и религия, и фундаментальный онтологический вопрос, поставленный Мартином Хайдеггером: «Что значит быть?»

Насколько подобные страхи, а тем более вопросы реалистичны с точки зрения биологического инстинкта самосохранения? Для него это белый шум, ведь всё это речь о каких-то абстрактных «сущностях»: «деньги», «любовь», «смерть». Но наши страхи, тревоги, переживания – они же реальны, мы их фактически ощущаем. Как так?

С другой стороны, мы не боимся толп неизвестных людей на улице. Относительно спокойно отправляемся под нож хирурга, если это необходимо. Рискуем идти на конфликт с руководителями, которые стоят выше нас в иерархии.

Любое млекопитающее, окажись оно в толпе незнакомцев своего вида, будет в ужасе. Оно станет отчаянно сопротивляться, когда его заведут в операционную. Оно не нарушит социальной иерархии в своей стае. Его страх – страх животного, а у нас его нет. Как так?

Или, например, что вообще животное знает о своём, как мы его называем, «половом поведении»? Ничего – внешность ему дана от природы – какая есть, такая и есть. Животное не причёсывается, не делает маникюр, не использует дезодоранты и парфюмы, не следит за фигурой.

Оно просто реагирует на средовые факторы – специфические раздражители, которые побуждают в нём соответствующие поведенческие реакции, в результате которых «появляются дети». Знают ли животные, что они «делают детей», совершая фрикции? Нет конечно.

Люди же, как правило, занимаясь тем же самым, переживают, не случится ли у них случайное производство детей. И если вдруг они осознаю́т, что на горизонте замаячила незапланированная беременность, у них тут же пропадает всякое сексуальное желание.

Что это вообще такое? Генетически вложенные в нас биологические силы – влечения, потребности, инстинкты – с появлением у нас «я», как оказывается, дружно собрали монатки и переехали из физической реальности в МИФ!

Наш МИФ полон «чувств», похожих на биологические реакции, но в нём они приобретают совершенно другое «звучание», а зачастую и совершенно другой, с точки зрения биологической эволюции, смысл.

Смерть режиссёра

Я пришёл слишком рано, – сказал он тогда, – мой час ещё не пробил.

Это чудовищное событие ещё в пути и идёт к нам – весть о нём не дошла ещё до человеческих ушей.

ФРИДРИХ НИЦШЕ

Биологический режиссёр, оказавшись в реальности МИФа, потерял свою прежнюю силу. Если в физической реальности он диктовал нам, что и как нам следует делать, то в мире интеллектуальной функции он оторвался от своего естественного, физического существования и превратился в какой-то бесплотный дух.

По миру «контролируемых галлюцинаций», населённому после их мифологического «взрыва» бесчисленными «призраками» (сущностями), гуляют «ветра», доставшиеся нам от нашей биологической природы.

В физическом мире силы инстинктов – всё равно что области высокого и низкого давления, действующие напрямую. Они действуют как есть, как сама природа. Но ветра, которые лишь порождаются этими перепадами давления в нашем МИФе, – это уже другое.

Да, они могут сбивать нас с ног, приводить к разрушениям или, напротив, доставлять нам даже преумноженные удовольствия. Но все эти психологические эффекты – уже какие-то случайные потоки, эксцессы, отдельные события, пусть и драматические, но не прежние силы прямого действия.

«Принцип реальности», обнаруженный Зигмундом Фрейдом, как раз об этом: бессознательные влечения жизни (Либидо) и смерти (Мортидо) руководствуются изначальным «принципом удовольствия», но «принцип реальности», порождённый нашим «Супер-Эго» (нашим МИФом), постоянно уводит их с курса[140].

Это оборачивается печальными последствиями – по крайней мере с точки зрения психоаналитика: мы оказываемся в состоянии постоянной неудовлетворённости – мы не можем достичь «разрядки», которая избавила бы нас от напряжения.

Мы вынуждены страдать, потому что никогда не получим искомой удовлетворённости, потому что в МИФе, в мире сущностей действуют уже другие правила: в МИФе никогда и ничто не заканчивается, всё ходит по кругу «вечного возвращения», о котором тайный демон нашёптывал Ницше у пирамидального камня в Верхнем Энгадине[141].

Прежние биологические инстинкты в МИФе – лишь производные действительных биологических сил. Они доставляют нам радости и горести, но это уже не та природная сила инстинкта, которая диктует конкретность действия, обеспечивает запрограммированный эффект.

Проще говоря, мы страдаем от томящихся в нашей подкорке инстинктов, однако мы держим этот реактор под бетонным саркофагом МИФа.

Ничего непосредственно