Читать книгу - "Когда-то тому назад... Сказки английских писателей - Джон Рескин"

причину болезни, от чумы умерло всего три человека, и то двое из них были заражены. — Рассказчик победоносно кашлянул, словно проревел. — Все доказано, — отрывисто выпалил он, — я говорю, я доказал свое первоначальное утверждение: Божественная Астрология в сочетании со смиренным поиском истинных причин явлений. В должное время — позволяет мудрым мужам сражаться даже с чумой…

— Неужели? — удивился Пак. — Что касается меня, то я придерживаюсь того мнения, что наивная душа…

— Это я — наивная душа? Ну, уж воистину! — воскликнул мистер Калпепер.

— …очень наивная душа, упорствующая в своих заблуждениях, но обладающая высоким мужеством, могущественнее всех звезд, вместе взятых. Так что я искренне признаю, что спас деревню ты, Ник,

— Это я упорствующий? Я упрямый? Весь свой скромный успех, достигнутый при Божьем благоволении, я отношу за счет астрологии. Не мне слава! А ты, Робин, почти слово в слово повторяешь то, что говорил на проповеди этот слезливый осел Джек Маржет. Перед отбытием к себе в «Красный лев», Спиталфилдс, я был на одной его проповеди.

— A-а! Заика Джек читал проповедь, да? Говорят, когда он поднимается на кафедру, все заикание у него пропадает,

— Да и мозги в придачу. Когда чума прекратилась, он прочитал полную преклонения передо мной проповедь, для которой выбрал следующую строчку[42]: «Мудрец, избавивший город». Я бы мог предложить ему иную, лучшую: «Всему под солнцем есть…»

— А что толкнуло тебя пойти на эту проповедь? — перебил его Пак. — Ведь вашим официально назначенным проповедником был Вейл Аттерсол[43], вот ты и слушал бы его нудные разглагольствования.

Мистер Калпепер смущенно заерзал.

— Толпа, — сказал он, — дряхлые старухи и — хм-хм — дети, Элисон и другие, они втащили меня в церковь буквально за руки. Я долго не мог решится, доносить на Джека или нет. Ведь то, что он называл проповедью, было не лучше уличного балагана. Я легко мог бы доказать всю ложность его веры, которая, основываясь исключительно на пустых баснях древности…

— Говорил бы ты лучше о травах и планетах, Ник, — сказал Пак, смеясь. — Тебе следовало бы сообщить о нем вашему магистрату, и Джека оштрафовали бы. Так почему же ты все-таки пренебрег своим прямым долгом?

— Потому что, потому что я сам на коленях припал к алтарю, к молился, и плакал со всеми. В медицине это называется приступом истерии. Что ж, быть может, это и была она.

— Да, все может быть, — сказал Пак, и дети услышали, как он завозился в сене. — Послушайте, в вашем сене полно веток! Неужели вы думаете, что лошадь станет кормиться листьями Дуба, Ясеня и Терновника? А?

«Динь-динь-динь!» — раздался из-за поворота звоночек велосипеда. Медсестра возвращалась с мельницы.

— Как там, все в порядке? — крикнула Юна.

— В полном! — донесся ответ. — В следующее воскресенье их будут крестить.

— Что? Что? — И Дан, и Юна подались вперед и нажали на половинку ворот. Она, наверное, была плохо закреплена, потому что распахнулась, и дети, с ног до головы облепленные сеном и листьями, вывалились наружу.

— Надо узнать, как двойняшек назвали. Бежим! — предложила Юна, и они помчались вверх по склону, пытаясь докричаться до медсестры через изгородь. Она наконец сбавила скорость и сообщила им имена.

Вернувшись, дети обнаружили, что Мидденборо выбрался из стойла, и они добрых десять минут носились за ним при свете звезд, пока не загнали на место.

Наши предки

Наши предки знавали целебные травы:

Боль облегчить и болезни лечить.

Травы лечебные, не для забавы,

Сколько могли их в полях различить!

Фиалковый корень, валериана,

Кукушкины слезки — выбор велик.

Звали так звонко их, нежно и странно:

Рута, вербена и базилик.

Все травы, что лезли из влажной земли,

Предкам полезными быть могли.

Наши предки знавали массу историй,

Легенд о связи трав и планет.

Подчинялся Марсу фиалковый корень,

Солнцу — подсолнух и первоцвет.

Праотцы вычисляли сферы,

Для каждой планеты свой час наступал.

Хозяйка розы, конечно, Венера,

Юпитер дубом всегда управлял.

Есть об этом в старинной книге рассказ,

Наши предки его донесли до нас.

Наши предки знали о жизни так мало —

Так мало знали в прежние дни.

Их леченье, бывало, людей убивало,

И в ученье своем ошибались они.

«Причину болезни в небе ищите, —

Они повторяли вновь и вновь. —

Ставьте пиявок, — кровь отворите,

Пиявок ставьте-пускайте кровь».

Был метод несложен, был метод лих —

Но столько ошибок случалось у них!

Но если, и травы презрев, и приметы,

Болезнь наводняла нашу страну —

Твердой рукой они брали ланцеты

И какую бесстрашно вели войну!

Кресты на дверях начертаны мелом[44].

Объезжал фургон с мертвецами дворы,

А предки своим были заняты делом,

Как отважны были они и храбры!

Не знаньем, а только отвагой сильны,

Не страшились предки неравной войны.

Если верно Галеново утвержденье

(Мог бы его Гиппократ[45] подтвердить),

Что к мертвому прошлому прикосновенье

Сомненье в себе помогает изжить —

Высокие травы, сжальтесь над нами,

Смилуйтесь, звезды в небе ночном!

Наверно, мы слишком много познали,

Но выход не только в знанье одном.

Припадем же к земле, взор пошлем к небесам:

Наших предков отвагу даруйте нам!

Рождественская песнь

Велев перед царем быку

Колена преклонить,

На землю Бог мороз послал,

Чтоб ей к весне ожить.

Чтоб ей к весне ожить, милорды,

Сдержать он слово мог.

Во благо слово — так что такого?

Нам неподсуден Бог!

В мороз скользим мы на коньках

По льдистым берегам.

В низине дерево скрипит

И рвет всю душу нам.

И рвет всю душу нам, милорды,

И ствол его продрог.

Во благо слово — так что такого?

Нам неподсуден Бог!

Куда же ствол? Вот разве сжечь,

Чтоб угли докрасна,

Чтоб нас хотя б согрела печь,

Пока придет весна.

Пока придет весна, милорды,

Оттает гравий дорог.

Во благо слово-так что такого?

Нам неподсуден Бог!

Господь хозяина спасет