Читать книгу - "Российский колокол №1-2 2021 - Коллектив авторов"

Прошли годы, Андрей, уже офицер, укрывается от преследования боевиков в заброшенном сарае и готовится к смерти, тяжелораненый и без оружия, когда его обнаруживает здоровенный бородатый детина:

«Сейчас ему перережут горло. Как барану. Бандит приблизился к нему и присел на корточки. Затем взял Андрея за подбородок и поднял голову. Андрей приоткрыл веки. На него пристально смотрели чёрные глаза. Между ними, над переносицей, висела крупная коричневая родинка. Несколько секунд они внимательно разглядывали друг друга.

– Эй-а, Вайт, хаски ву? – спросили снаружи, послышались приближающиеся шаги.

Бандит отпустил подбородок и торопливо поднялся, голова Андрея упала на грудь. Он приготовился к тому, чтобы умереть. Боль отступила.

– Эй-а доттага! – снова крикнули снаружи.

– Вац, – чеченец повернулся и медленно выходил из сарая.

– Спасибо, Ромка, – прошептал Андрей, но тот только дёрнул плечом и исчез в дверном проёме».

Красивая развязка со счастливым концом и замечательным воплощением идеи о воздаянии за наши поступки. И опять-таки прослеживается аллюзия – уже к шолоховской «Родинке» – тот же приём узнавания.

К разговору о разнообразии в творческой палитре Пономарёва возвращает рассказ «Перстень с сердоликом». В нём неожиданно звучит мистическая тема, причём смешение жанров реалистичной военной прозы и мистики благодаря мастерству автора происходит совершенно органично и, главное, – никакого модного фэнтези, часто разрушающего реальность даже в границах заданного мира. При помощи постепенного нагнетания интриги и перенесения действия к ночному костру ближе к финалу воссоздаётся ощущение присутствия в ином, нереальном пространстве – погружение за пределы текста состоялось. Но что особенно интригует, так это сохранение загадки: была ли всё-таки на самом деле встреча главного героя с Пушкиным и передача тому принадлежавшего ему когда-то перстня? Или же всё это только сон, а перстень просто потерян? Остающийся после финальной разгадки вопрос – характеристика удачной писательской работы.

А удача – признак профессионализма не только литератора. Казалось бы, рассказ «Мишка из лифта» представляет собой зарисовку о буднях милиции. Однако неожиданно мы становимся свидетелями того, как при занятии рядовым и на первый взгляд не относящимся к криминалу случаем именно умение работать дежурного по райотделу и простых пэпээсников способствует раскрытию тяжкого преступления. И что особенно важно, перед читателем, привыкшим к образу милиционеров-циников, в этот раз предстают по-настоящему неравнодушные, хорошие мужики. А перед нами возникает вопрос: а как бы мы сами поступили в подобной ситуации вначале на месте дежурного, а затем – патрульной бригады?

Проза Пономарёва временами страдает характерной для военных писателей суховатостью изложения. И вдруг повесть «Прозрачное небо Сирии» – полная противоположность: неожиданная лиричность, красочные описания – совершенно иное творческое лицо – лицо разнопланового писателя, верно выбирающего стилистическую палитру для создания нужного настроения.

Драматургия повести-трагедии, посвящённой земляку автора липчанину Олегу Пешкову, командиру сбитого в Сирии штурмовика, выстроена на коллизии «жизнь – смерть». Та, в свою очередь, опирается на тему любви. Русская литература имеет множество образцов её отображения в самых различных ипостасях.

Это и великое чувство, возносящее маленького человека за пределы социальной предопределённости в образе купринского Желткова в «Гранатовом браслете», и столкновение любви и долга в «Евгении Онегине», и тянущийся сквозь десятилетия свет первой взрослой любви в повести «Звездопад» Виктора Астафьева. В «Прозрачном небе…» теме любви новыми гранями раскрыться не удалось, хотя и был обозначен контраст между жизнью и смертью, между миром и войной. Не хватило напряжения нерва, а может, даже интриги.

Подобным же образом явно выделилась идея внечеловечно сти войны и опять-таки не прозвучала набатом, как, к примеру, в романе Хемингуэя «По ком звонит колокол», хотя всё равно сделала своё дело: нет-нет да и возникнет вдруг перед внутренним взором образ напряжённо вглядывающейся в небо жены и детей лётчика, его спуск на парашюте за тысячи километров от родного дома и жестокосердный расстрел в воздухе. На создание этой образности успешно работает приём смешения картин собственно действия с картинами воспоминаний, призванными отобразить трагедию войны через личную трагедию героев повести об Олеге Пешкове. В результате образ семьи лётчика постоянно присутствует во внутреннем видении.

Мне удалось пообщаться с автором и выяснить, что причиной указанных недостатков является поспешность работы и дефицит фактического материала в связи с этой самой поспешностью.

Что же подвигло автора в таких неблагоприятных условиях всё равно взяться за повесть?

Тема Сирийской операции, в отличие от Чеченской войны, не цепляет в той же мере обывателя: где-то далеко, как-то неопределённо, не затрагивает лично. А потому и накал общественного интереса долгим не будет. В таком случае писатель должен спешить (куй железо, пока горячо), чтобы на примере героизма и самоотверженности наших солдат и офицеров, выручающих товарищей даже ценой собственной жизни, способствовать патриотическому воодушевлению, укреплению победного духа в обществе и повышению авторитета армии. Особенно в условиях усиливающегося агрессивного давления западной цивилизации. И Пономарёв, в прошлом боевой офицер, конечно же, не мог остаться в стороне.

Но, вопреки всем недостаткам, повесть обладает самым главным качеством, отличающим достойную прозу, – увлекательностью. Конечно, гуманитариев отучают обсуждать произведение на уровне «интересно – неинтересно», и, однако же, какой бы выдающейся идеей, композицией или сюжетом ни обладал текст, всё равно главным требованием для читателя было и остаётся наличие интереса. Читать философский трактат под вывеской художественного произведения никто не станет. Если же автору удаётся увлечь за собой, значит, при всех литературоведческих недостатках творческий акт писателя состоялся. У писателя Александра Пономарёва – точно. Так бывает в театре: занавес опускается, и остаётся сожаление о том, что действо закончилось. А вместе с ним приходит желание новых встреч с произведениями Александра Пономарёва.

Бегство Европы, или Утраченный герой

Детские годы нового флагмана писательского цеха Франции совпали с невероятным расцветом культуры. Фильмы и книги несли мощное жизнеутверждающее начало, повторить которое современная культура не в состоянии. Казалось бы, в чём казус: талантливые творцы существовали во все времена, и нынешнее – не исключение. Но почему же тогда новейшая эпоха не может создать подобные светлые по духу и игриво-лёгкие по исполнению произведения?

Вечная истина: дважды в одну реку не войти. И невозможно человеку из двадцать первого столетия, взращенному в иных социальных и культурных условиях, окунуться в главное ощущение шестидесятых годов прошлого века, а именно – необычайную радость бытия, наполнявшую душу всей мировой, и советской в том числе, цивилизации. В подобном состоянии и творятся культурные шедевры. Современный же западный мир, лишённый подобной полноты ощущений, находится в полудрёме, полужизни. Во всяком случае, таков внутренний посыл последнего романа Мишеля Уэльбека «Серотонин». Да