Читать книгу - "«Ваш Рамзай». Рихард Зорге и советская военная разведка в Китае. 1930-1932 годы. Книга 2 - Михаил Николаевич Алексеев"

[Кантоне. – Авт.]», если там ещё планировалось развернуть самостоятельную резидентуру. В данное же время Макс перебрасывался опять в Шанхай «на поддержку Зеп[пеля], т. к. русский мастер уже настолько болен, что через 2–3 мес. можно ожидать его смерти».

«Профессорами» «Рамзай» называл немецких инструкторов в Национально-революционной армии Китайской Республики.

С отъездом Макса «мастерская в Кельне» «закрывалась», но оставалась на месте. Посылать Рамзая и Зеппеля «дальше на Юг» не было смысла, «т. к. они там продержаться долго не могут». «Вилли», по мнению «Филипса», был хорошим работником, который «серьёзно взялся за дело, но наскочил на провокатора», в связи с чем и был отправлен из Шанхая. «Филипс» предполагал, что через несколько месяцев ситуация может измениться и его можно было направить обратно, но пока об этом говорить было преждевременно. Японец «Джордж», по оценке Шмидта, – «плохой работник, и, несмотря на все наши усилия, ничего положительного от него не добились, он просто работает переводчиком». «Если вы можете его использовать лучше, можете отозвать», – писал «Филипс».

Шмидт отметил, что в Кантоне имеются двое, «которые работают очень энергично и присылают много, но не всё ценное». Речь шла о Цай с мужем. Им по возможности давались соответствующие указания и, «если так удачно пойдут дела вперёд, будет очень хорошо». В Ханькоу был также один, «но уже слабее». «В Нанкине имели одного, но из-за Вилли надо от него отказаться». Там уже был найден другой, но ещё трудно было судить. В Шанхае имелось четыре человека, «но по своему служебному положению много дать не могут». Кроме них, имеются ещё некоторые лица, «от которых посредством бесед кое-что можно выудить». «Вообще говоря, ценных источников нет, – подводил итог Шмидт, – а теперь Р. работать по-прежнему нельзя, т. к. необходимо быть очень осторожным, чтобы не подослали того, кого нежелательно иметь. Приобрести на постоянную службу к себе кого-нибудь из н[емецких] профессоров почти невозможно, т. к. они весьма хорошо оплачиваются. От них можно выудить только по знакомству. Положение, вообще, не особенно приятное, но при упорном труде и крайней осторожности добиться улучшения положения можно, если будут присланы хорошие работники».

Завершил «Докладную записку» Шмидт на той же ноте, на которой её начал: «Рамзай очень хороший работник, и ваш долг его, по возможности, скорее перебросить в другой район, т. к. иначе может получиться печальная история».

На «Записке» Шмидта начальником II агентурного отдела В. В. Давыдовым[33] были сделаны следующие пометки:

«1. Намечен пом-ком к Рамзаю СТРОНСКИЙ – он уже выехал.

2. На замену самого Рамзая предложен К. из К. Если это перемещение К. состоится, то резидентура руководством будет обеспечена очень хорошо!»

Судя по всему, под К. из К. Давыдов имел в виду Крымова Маргазиана Галлиуловича, который являлся резидентом в Константинополе (с мая 1927 г.) под прикрытием сотрудника аппарата военного атташе при полпредстве СССР в Турции, который в описываемый период находился ещё в Константинополе (командировка в Турции закончилась в марте 1931 г.).

5 февраля 1931 г. Центр выразил недовольство качеством материалов, направляемых в Москву из Шанхая: «Фотосъемки последних материалов Рамзая и Фрейлиха произведены неудовлетворительно. Многие не имеют начала и конца, текст правой стороны не весь заснят и т. п. Примите меры к более аккуратному фотографированию».

13 марта Центр повторил свои претензии в оргписьме: «Поступающие документы на фотоплёнках невозможно использовать по причине неудачной съемки: часть имеет передержку, часть недопроявлена. Примите меры для улучшения или посылайте непроявленными тчк Вили приехал на север. Деньги переводим».

И снова в телеграмме от 7 апреля: «Материал, присланный фотоплёнкой от 1 марта, нельзя использовать ввиду абсолютно слабой съёмки. Прошу повторить. Съёмка произведена не в фокусе. В официальной продаже можно получить инструкцию для пользования Лейкой. Очень прошу ознакомиться с ней, иначе материал по этим причинам теряет свою ценность».

Об этом же шла речь оргписьме, направленном Рамзаю в феврале 1930 г.: «При фотографировании документов обратите внимание на аккуратность процесса съёмки, т. к. последний раз получали от Вас материалы в таком состоянии, что они наполовину теряют свою ценность. Во-первых, пропущены целые страницы; во-вторых, на заснятых страницах нет полного текста (правых, верхних и нижних краёв). При фотографировании материалов обязательно нумеруйте страницы и следите за тем, чтобы не было пропусков и выходили бы страницы текста полностью».

Центр также с облегчением констатировал, что «дела уж не так плохи, несмотря на обнаружившуюся опасность, и что Вы можете с соблюдением осторожности продолжать свою деятельность». Под опасностью имелось в виду, что провал Шерифа мог затронуть «Рамзая» и «Зеппеля». При этом было обращено «внимание на другой весьма досадный факт приезда в Ваш город господина Г.[Гогуля] без нашего указания и разрешения, который знаком с мастером М[ишиным]». По отношению к господину Г. предлагалось «взять строгую линию изоляции его от нашей работы и людей, предупредив М., чтобы он при встречах с ним утверждал отъезд всех наших работников и ликвидацию В/фирмы ещё год тому назад, что в В/городе вообще никого нет из бывших коммерсантов». Одновременно с этим дать «директиву мастеру М. бдительно следить за намерением, планами и настроением приехавшего коммерсанта Г.». Кроме того, предписывалось сообщить «конкретно свою сеть осведомителей и Ваши намерения по развитию информационной сети». Сообщалось также о подготовке «одного коммерсанта вам в помощь, который в ближайшее время должен уже выехать к месту назначения».

20 февраля Зорге выехал на 10 дней для ликвидации «мастерской» (радиостанции) в Кантоне «и развития дела информации оттуда». «Макс должен работать в Шанхае, – доложил он в Центр, – так как русский мастер, вероятно, умирает, а одного резервного мастера надо иметь здесь».

18 марта 1931 года, вернувшись из Кантона, Рамзай телеграфировал: «Состояние здоровья русского мастера безнадёжно. Макс работает уже у нас… Помощник для меня необходим. Инструкцию, как снимать документы, передайте Филипсу, он снимал нашу почту, из важных документов могу послать второй раз только один доклад. Всё другое, а также расчётов у нас больше нет». Центр прореагировал резолюцией: «тов. Давыдову. Насчёт фотогр[афирования] Стронский уже обучен, который скоро будет там. Таиров».

В конце марта Зорге доложил в Москву: «Могу купить за сумму около 350 амов копии документов 8-й армии в Гуандуне. Дислокация, организация 8-й армии и местных частей для подавления красных, о материальном положении солдат, вооружении разных частей, воздушном флоте 8-й армии. Офицеры штаба 8-й армии готовы копировать эти документы. Я советую купить, но прошу скорейшим образом Ваш ответ». «Пусть купит, но только убедившись, что эти материалы подлинные», – распорядился Берзин.

17 апреля Зорге доложил в Центр, что Клаузен уже работает в Шанхае. Одновременно он сообщил, что «русский мастер» умер, что в Шанхае остались его