Читать книгу - "Любовник Павлова 2 - Ника Маслова"

Мы вышли из машины, и Вадим мгновенно переменился. Из того, кто меня «предельно сильно л», он как по щелчку пальцев превратился в идеального личного помощника — ни подкопаешься, ни придерёшься.

Недавно пережитое удовольствие выдавал румянец на щеках, а также блеск глаз. В остальном Вадим вёл себя безукоризненно. Обращался ко мне исключительно на «вы» и только «Николай Николаевич», на деле показывая, что со своей ролью справится, верней, уже справляется на отлично.

Когда мы в сопровождении охраны зашли в лифт, Вадим сказал:

— Николай Николаевич, не могли бы вы на минуточку заглянуть со мной в офис фонда?

— Могу, но зачем?

— Чтобы сотрудники узнали лично от вас, что всё хорошо, и я не уволен за... к-хм... излишнюю инициативу и нарушение регламента работы с новыми пациентами.

Красиво загнул, я аж заслушался. И согласился, конечно. Как не помочь излишне инициативному сотруднику сохранить лицо перед коллегами.

Вадим, нажав нужную кнопку лифта, добавил:

— Хочу рассказать им о брате, если вы разрешите.

Конечно же, я разрешил.

Мы говорили об этом дома — Вадим попросил оставить его работать в благотворительном фонде, и я не нашёл веских причин, чтобы ему отказать. Да, он явно собирался меня обмануть, но это ладно, в его обстоятельствах — дело простительное.

Не стоит ждать разумных поступков от человека, измученного душевной болью, страхом, виной. В этом плане я особо к нему в душу не лез. Вот выздоровеет его брат, пройдёт время, и раны сами затянутся.

Мне хотелось думать, что Вадим выучил урок, и история не повторится. Да и, кроме Максима, у него не имелось других братьев-близнецов или кого-то столь же близкого и дорогого, чтобы вновь рисковать нашими отношениями. А ещё я надеялся, что в следующий раз, столкнувшись с неразрешимой проблемой, Вадим обратится ко мне без страха услышать отказ.

Доверие растят с двух сторон, и со своей я решил, что дам ему ещё один шанс себя проявить. Без каких-то условий. Вновь нарушит правила — ну что ж, за другого человека нельзя прожить его жизнь.

Когда мы говорили об этом дома, Вадим пообещал твёрдым тоном:

— Я никогда вас не обману. Один раз мне уже повезло, на этом всё, я не стану второй раз проверять ваше терпение на прочность.

Обещания некоторых людей — как пыль под ногами. Политики врут с телеэкранов каждый раз, когда открывают рот. А есть люди, которым не просто хочется верить, а когда слышишь их, смотришь в их лица, чётко знаешь: вот это серьёзный разговор, а не сотрясение воздуха.

В теории Вадим мог обманывать меня, играть влюблённого, благодарного. На практике я не верил, что как актёр он настолько талантлив. Его выражение лица, поступки, слова казались на все сто искренними. Да и рисковал я всего лишь небольшими деньгами и острым желанием видеть в нём того, кто достоин доверия и прочих, в том числе нежных чувств.

Самые близкие люди посоветовали бы мне ещё раз всё обдумать, но в этот раз я решал без привычного деления будущих плюсов и минусов. Я хотел быть с Вадимом и всё, сердце считало, что риск стоит того.

Он поднялся ко мне во время обеда. Нас уже ждал накрытый стол в отдельном кабинете для переговоров.

— О, — сказал Вадим, разглядывая источающие аппетитные ароматы богатства, — а я думал, меня позвали не к столу, а на стол, так сказать, главным блюдом. Подготовился весь, собрался, настроился, а тут, оказывается, ждали меня.

Забавный он. Горячий и страстный, нежный и сильный, сломанный и упорный. Я долго мучил его губы, гладил спину, мял зад, затем всё же сказал:

— И это будет, если захочешь, но сначала давай поедим.

Мне нравилось с ним говорить. За едой он болтал, перескакивая с темы на тему, поглядывал на меня с интересом, стрелял глазами и использовал столовые приборы и еду, чтобы я не забывал, что не хлебом единым жив человек.

С ним я чувствовал себя пронзительно, ярко, на все сто живым — вот, что ценно и стоило того небольшого риска, что он вновь почему-то взбрыкнёт и захочет меня обмануть.

— У меня для тебя как бы подарок, — сказал я, когда с обедом было покончено.

— Как бы подарок? — переспросил Вадим, пересаживаясь ближе на мою сторону кожаного дивана. — Любопытно.

— Ты наверняка уже и забыл об этой вещи, так что держи, теперь она будто новая. А значит, как бы подарок.

Я достал из кармана его телефон. Денис отдал его мне этим утром, всё, что возможно, его спецы оттуда уже вытащили.

— А-а. — Вадим протянул руку, но я, будто чёрт толкнул в спину, нажал на кнопку сбоку.

Пара нажатий иконок, и на экране появилась та самая видеозапись. Мне оставалось одно касание, чтобы её запустить, но Вадим перехватил мою руку.

— Пожалуйста, не нужно этого делать.

— Почему? Ты на этой записи очень красив, сексуален, даже роскошен.

Он покачал головой.

— Я не хочу это ни видеть, ни слышать. Если есть такое желание, то лучше снять своё и пересматривать его, а не вот это. — Он откинул волосы со лба, смущённо улыбнулся и опустил взгляд. — Это был худший период моей жизни, я не хочу его вспоминать.

Я всё-таки прикоснулся к экрану, и зазвучали приглушённые вздохи и стоны, шлепки кожи о кожу. Каждый звук был мне знаком, выучен многократными пересмотрами.

Вадим закрыл картинку рукой, посмотрел на меня с укоризной.

— Теперь он мой? — спросил, подразумевая телефон.

Я кивнул, и Вадим забрал гаджет у меня из руки. Видеозапись тотчас остановилась.

— Надеюсь, тот, кто её сделал, попадёт под машину, а лучше — под поезд. — Вадим нажал «удалить» и вздохнул с облегчением. — Я понимаю, что где-то есть копии, но, — он пожал плечами, — мне приятно думать, что больше я её не увижу.

Хорошо, что он так поступил. Пересматривая видео этим утром, я так и не смог его удалить. Вадим там находился с другим, но, несмотря на подспудное раздражение, смотреть на него, наслаждающегося, откровенного в страсти, доставляло не менее острое удовольствие, чем тогда, когда всё началось.

— Подумай вот о чём. Увидев эту запись, я заинтересовался тобой. Не мог ни о чём другом думать, кроме как о том, каково это — обладать таким чувственным