Читать книгу - "Грамматические вольности современной поэзии, 1950-2020 - Людмила Владимировна Зубова"

необходимости носителем глагольной семантики является инфинитив.

Аналитическое будущее требует только несовершенного вида инфинитива. Запрет на видовое варьирование в этой конструкции нарушается в таких, например, текстах:

Я скоро стану евтушенко

Ещё помаюсь хорошенко

И стану в розовой рубашке

По сцене разбросать бумажки.

Полина Барскова. «Признание» [635] ;

Я научилась машинку водить

Я научилась ребёнка родить

Я выясняется не научилась

Ранку пикантную не бередить

Полина Барскова. «Песня о предательстве» [636] ;

О, соберемся попить с кольцами или друзьями!

Лысые юноши, эй, влезьте на стулья верхом!

Музы-кормилицы грудь будем нащупать губами:

душу и я разведу крепким ее молоком…

Ксюша ли делает мышь, Зоя ли строит ногами,

ли преисполнен Орфей скрипом и свистом своим, —

только мерцают слова, путь выстилая словами,

чтобы, спустившись в себя, вышел опять холостым.

Андрей Поляков. «Хоэфоры (Dis manibusque sacrum)» [637]

В стихотворении Андрея Полякова, во-первых, присутствуют образы античности, способные мотивировать языковую архаику: абсолютная необходимость несовершенного вида инфинитива дает основание воспринимать в этом контексте и глагол нащупать как двувидовой (в древности – вневидовой). Во-вторых, вызывающая неправильность конструкции будем нащупать соотносится в тексте с образом грудного младенца, которого муза кормит молоком (ср. фразеологизм впитать с молоком матери). В таком случае сочетание будем нащупать губами может быть воспринято как имитация детской речи (когда только мерцают слова, путь выстилая словами). Но поскольку в тексте все же говорится о взрослом человеке (поэте, в состоянии вдохновения впадающем в младенчество), аграмматизм конструкции передает ощущение неуверенности.

У того же автора имеется конструкция стал запомнить с фазовым глаголом в составном глагольном сказуемом. Текст содержит и много других аномалий – грамматических, лексических, образных:

Бывало: Лену гладил и смотрел

меж нив златых и пажитей багряных

и милая из мяса и костей

казалась мне рекой нерукотворной

чьё устье скрыто в мифах и в вине —

о, каждые подробности пространства!

Но больше не болея исчезать

у ног её – длиннее новой жизни —

я стал запомнить сон, я стал стареть

я видеть ночь бесплотным Глазом Бога

<единый мой! мой Зритель навсегда!

дремучий Глаз, от Керчи – до Эфеса!>

Андрей Поляков. «Субботняя поэма» [638].

Аграмматизм текста тематически мотивирован эротическим возбуждением, сном, образами слияния субъекта речи с Богом, метафорами смерти.

Норма совсем не позволяет употреблять совершенный вид инфинитива при полузнаменательной фазовой связке стать. Вероятно, нарушение этого запрета вызвано потребностью автора выразить значения определенности и результативности, свойственные совершенному виду. Здесь возможно и влияние императивного употребления инфинитива, тогда конструкцию можно интерпретировать как эллиптическую: я стал [приказывать себе] запомнить сон, [и это у меня получалось]. Представление об эллиптичности этого фрагмента поддерживается и отсутствием глагола-связки во фрагменте я [стал] видеть ночь, и предыдущей конструкцией с пропущенными логическими звеньями высказывания не болея исчезать / у ног её. Гипотетически восстановить пропущенные звенья можно, например, так: ‘не впадая в болезненное состояние любви, в котором человек забывает себя и которое похоже на смерть’ (ср. слова замирать, обмирать, выражение умирать от любви).

Андрей Поляков, поэтическую систему которого формирует художественный аграмматизм, нарушает строгий нормативный запрет на употребление глагола совершенного вида в отрицательных предложениях с модальным показателем необходимости:

Страшно быть и трудно петь —

но не надо умереть!

Андрей Поляков. «Сумароком» [639].

Утвердительная конструкция вполне допускает варьирование видов. Можно, например, сказать и надо уходить, и надо уйти – «с формой несовершенного вида связан в большей мере оттенок неизбежности, тогда как с формой совершенного вида – оттенок субъективной вынужденности (вынужденной необходимости)» (Шелякин 2008: 97).

Возможно, аномалия в тексте Полякова объясняется лексическим значением глагола умереть: в соответствии с типовым значением совершенного вида этот глагол выражает результативную предельность и, следовательно, абсолютную неизбежность прекращения бытия. А именно эта неизбежность мыслится автором как недопустимая.

Многие примеры из стихов разных поэтов показывают, что нарушения нормы при употреблении аналитической формы будущего времени, составного глагольного сказуемого, в конструкции с модальным словом воспроизводят языковые свойства того периода, в котором видовая оппозиция глаголов была еще не сформирована. Это предположение основано на том, что именно запрет на употребление какого-либо из видов диктует читателю дополнительное прочтение глагола, соответствующее требованиям нормы. То есть в данном случае глагол совершенного вида умереть может быть воспринят как глагол несовершенного вида.

Вид в конструкциях с темпоральными показателями

Видовые аномалии в конструкциях с темпоральными показателями наиболее отчетливо проявляют связь категории вида с категорией времени:

Я каждый день к тебе приду

но только не забудь

свой кончик носа облизнуть

вздохнуть…

и подмигнуть

Владимир Дурново. «Я каждый день к тебе приду…» [640] ;

Осеннего что воздух серебра

где кто-нибудь – сама себе сестра

где смотрим сон, как зеркало стекла

пока луна, как зеркало, кругла

(как будто нам сказали иногда

что снилась иноземная вода

и наша речь, не знавшая родства

с тяжёлых губ слетела, как листва)

Андрей Поляков. «Новая Эллада Черная тетрадь» [641] ;

Только если нас в роще оставить вдвоём,

то за сказанным нам разговором

не заметим, как осенью часто умрём

и посмотрим на Бога с укором.

Андрей Поляков. «Прощание» [642].

Во всех этих случаях нарушение сочетаемости глагола с обстоятельствами времени приводит к деформации способа глагольного действия.

При анализе первого примера наиболее вероятно предположить нормативное построение фразы я каждый день буду к тебе приходить, но не исключено и я всегда к тебе приду. Значение строки Я каждый день к тебе приду не адекватно ни одному из этих вариантов. Выражение каждый день приду отличается от выражения каждый день буду приходить указанием на решительность действия, на его несомненное осуществление, однонаправленность, то есть отличается заявлением о намерении не уходить. Обстоятельство времени каждый день как будто противоречит последнему из перечисленных значений, однако в стихах это может означать как игровое лукавство, так и желание испытывать радость прихода многократно. Сочетание Каждый день приду от сочетания всегда приду отличается тем, что когда говорят я всегда приду, обычно имеют в виду ‘когда потребуется’, ‘когда позовешь’, ‘когда об этом попросишь’. Эти смыслы явно неактуальны для изображенной ситуации.

В примере из стихов Андрея Полякова со словами сказали иногда местоименное наречие можно понимать и как архаизм: иногда в значении ‘когда-то давно’ (ср. значения этого слова в старославянских текстах, определяемые как ‘когда-то’, ‘в другой раз’ – Старославянский словарь 1994: 261). Обратим внимание на то, что в тексте на достаточно близком расстоянии находится словосочетание иноземная вода (оно и рифмуется с наречием иногда). В прилагательном иноземная приставка ино– местоименного происхождения более отчетливо, чем элемент ино– в составе современного наречия, указывает на нечто иное и на