Читать книгу - "Необыкновенная биография. Профессор Ю.Б.Беленький - Леонид Таубес"

закончить Пражскую консерваторию по классу фортепиано. Любопытно, что в СССР в ее личном деле всегда писали, что она имеет только среднее музыкальное образование — на уровне нашего музучилища, так как в Праге не проходили кое-какие предметы вроде истории КПСС и т.п., и диплом Пражской консерватории был несколько неполноценным.Через несколько месяцев маму вместе со всем семейством направили в расположенный недалеко от совхоза районный город Ангрен, поскольку там незадолго до этого открылась музыкальная школа, и там не хватало преподавателей. Им дали небольшую квартиру, где они и прожили до отъезда в Минск. Папа все это время доучивался в Ташкенте в политехническом институте и к семье приезжал редко. Тем не менее, в один из приездов они с мамой успели зачать меня, так что я родилась в Ангрене в октябре 1956 года.Наша семья переехала в Минск после окончания папой политеха и получения им, с помощью Юрия Борисовича, направления на МАЗ. Это случилось в 1957 году. Юрий Борисович с Татьяной Вячеславовной и папина младшая сестра Марина сразу по приезде в Минск в 1955 году получили хорошую 2-комнатную квартиру недалеко от завода, в том доме под часами на площади, где раньше был автозаводской универмаг, а теперь продовольственный магазин. Мамины родители и мама с папой получили от государства после прибытия в СССР очень хорошие подъемные, на которые они построили дом в частном секторе в автозаводском поселке. Там до сих пор живут моя мама, младшая сестра и ее семья.

Работа в БПИ

Работая в отделе главного конструктора на МАЗе, Юрий Борисович понял, что в СССР статус ученого значительно выше, чем статус инженера. Очень быстро на базе своих разработок он защитил кандидатскую диссертацию и перешел работать в БПИ.  Через короткое время по совокупности работ он получил докторскую степень и стал профессором.

Я не собираюсь здесь писать о его научных заслугах и достижениях. Только личные впечатления. По моему мнению, лектор он был неважный. Он очень много знал и переоценивал способность студентов понять сложный материал. Зато с аспирантами он работал очень эффективно и они в нем души не чаяли. Он был блестящим математиком, знатоком теории колебаний, теории автоматического регулирования и, что самое главное, эффективно умел все это использовать в инженерной практике. Его инженерная эрудиция была совершенно потрясающей. Казалось, он знает ответ на любой вопрос. И еще он был настроен всегда доброжелательно. Был оптимистом. Я слыхал о разных интригах, которые велись против него, но сам он никогда интриганом не был. Он любил шутку, анекдот, острое слово. Еще любил он женщин.

Он дожил до 76 лет, сохраняя острый ум, цепкую память и высокую работоспособность.

В заключение еще один эпизод. У нас работал еще один участник гражданской войны, старый большевик Николай Владимирович Розанов, Более того, он был делегатом III съезда комсомола, видел и слышал Ленина. Он часто выступал перед пионерами, комсомольцами, студентами, молодыми рабочими и рассказывал об этом историческом событии. Кстати, мужик он был умный и, по-моему, порядочный. Именно он рассказал нам жуткие подробности о смерти генерала Слащова, которого застрелил курсант прямо на лекции в военной академии. Как-то в присутствии Беленького и Розанова завели разговор о гражданской войне, они этот разговор поддержали, ударились в воспоминания и выяснилось, что какое-то время они находились в одном и том же месте, но по разные стороны фронта. И тогда Розанов спросил:

— А помните, как мы у вас бронеавтомобили отбили?

Беленький тут же вспомнил, что на одном из этих автомобилей нестандартно переключались передачи. Розанов подтвердил, что сразу не могли с ним справиться, но потом в этом разобрались. Тут Беленький вдруг расчувствовался и сказал:

— Мало нас осталось, ветеранов гражданской войны!

Розанов аж поперхнулся, но ничего не ответил.

Я был свидетелем этого разговора, правда не с самого начала. Интересно то, что в записках Юрия Юрьевича я нашел изложение этой истории, которое заканчивалось так:

Они воевали друг против друга, но это не мешало им относится друг к другу с большим взаимным уважением. Когда впоследствии отца на Совете института утверждали в звании профессора, и какой-то деятель выступил с вопросом: “А можно ли белого офицера, в прошлом активно боровшегося с советской властью, допустить до воспитания нашей славной молодёжи?”, Розанов встал и задал контрвопрос: “А можно ли в прошлом полуграмотного конника, матерщинника и пьяницу допустить до воспитания той же молодёжи?”. В результате отца утвердили в звании профессора.

Приложение

После публикации этого очерка в LiveJournal со мной связалась Галина Вабищевич, которая занималась историей Петроградской офицерской школы морской авиации, а также ее Бакинского отделения. Оказывается, среди найденных на тот момент документов имени Беленького не было. Она прислала две групповые фотографии, на которых Т.Ю. Чиченкова опознала своего деда среди курсантов и преподавателей (он второй справа, сидит). Ему было тогда 20 лет. В семейном альбоме нашлась также барограмма экзаменационного полёта прапорщика Беленького (Баку, декабрь 1917 года).