Читать книгу - "Полка: История русской поэзии - Лев Владимирович Оборин"

семеро мужиков, которые однажды «Сошлися – и заспорили: / Кому живётся весело, / Вольготно на Руси?». Чтобы найти ответ, они идут по всей России, встречая самых разных людей – помещика, священника, солдата, крестьянку, интеллигента-разночинца Гришу Добросклонова, который в финале поэмы сочиняет гимн: «Ты и убогая, / Ты и обильная, / Ты и могучая, / Ты и бессильная, / Матушка-Русь!» Образ народника Гриши Добросклонова был одним из аргументов критиков-марксистов в пользу революционного потенциала некрасовской поэмы: цитаты из неё можно встретить в сочинениях Ленина, Плеханов посвятил ей несколько страниц в своей статье о Некрасове.

В «Кому на Руси жить хорошо» множество вставных сюжетов: например, история «последыша» – помещика Утятина, которого держат в убеждении, будто крепостное право восстановлено; или рассказ другого помещика, ностальгирующего по прежним временам, когда он мог делать со своими крестьянами что хотел («Кого хочу – помилую, / Кого хочу – казню. / Закон – моё желание! / Кулак – моя полиция!»); или притча о крестьянском грехе, за который, по мнению крестьян, им «вечно маяться» («аммирал-вдовец», умирая, завещал освободить своих крестьян, а его староста сжёг вольную – «На десятки лет, до недавних дней / Восемь тысяч душ закрепил злодей»). В конечном итоге важнее, чем так и не найденный ответ на заглавный вопрос, оказывается вся эта панорама жизни пореформенной России, поставленный в конце первой части диагноз:

Порвалась цепь великая,

Порвалась – расскочилася:

Одним концом по барину,

Другим по мужику!..

Среди других поэм Некрасова стоит обратить внимание на «Железную дорогу», «Русских женщин», «Современников». Первые две и сегодня изучаются в школе. «Железная дорога» – рассказ о тяжелейшем труде рабочих, строивших Николаевскую дорогу между Петербургом и Москвой. Рассказчик говорит с попутчиком-ребёнком:

Прямо дороженька: насыпи узкие,

Столбики, рельсы, мосты.

А по бокам-то всё косточки русские…

Сколько их! Ванечка, знаешь ли ты?

Мрачная фантазия Некрасова поднимает из могил вдоль насыпи «толпу мертвецов», но поэт призывает ребёнка их не бояться: «С разных концов государства великого – / Это всё братья твои – мужики!» Поэма завершается саркастической «отрадной картиной»: рабочие, надрывавшие спины и губившие здоровье на строительстве, ещё и остаются должны подрядчику за прогулы – но тот «дарит им недоимку», то есть прощает долги, и выставляет бочку вина: этого достаточно, чтобы рабочие закричали «ура» (роль спиртного в саботаже всякого бунта – частый мотив у Некрасова). Некрасов опубликовал поэму на свой страх и риск в «Современнике» в 1865 году – журнал получил вслед за этим последнее строгое предупреждение, а в 1866-м, после покушения на Александра II, был закрыт.

«Русские женщины» (1871–1872) – поэма о жёнах декабристов, последовавших за мужьями в сибирскую ссылку: Екатерине Трубецкой и Марии Волконской. «Русские женщины» были написаны на материале реальных воспоминаний Марии Волконской – и, хотя поэма вызвала нарекания у её близких (Софья Раевская говорила, что рассказ её сестры в передаче Некрасова «был бы вполне уместен в устах какой-нибудь мужички»), мелодраматическая история подвига «декабристок» пользовалась огромной популярностью у читателей.

«Современники», одна из поздних поэм Некрасова, – вероятно, самый выпуклый образец его сатиры. Повествователь, напрасно старающийся опровергнуть афоризм «Бывали хуже времена, / Но не было подлей», ходит по огромному ресторану, в залах которого справляют свои юбилеи герои эпохи: один замечателен только тем, что не обворовал вверенный ему край, другой – пустой представитель пустого, хоть и знатного, рода: «Князь Иван – колосс по брюху, / Руки – род пуховика, / Пьедесталом служит уху / Ожиревшая щека» (этими строками будет восхищаться Маяковский: «Неужели это не я написал?!»). В других залах чествуют жестоких военачальников, учёных-болтунов, литературоведов-«гробовскрывателей», благотворительницу, которая «за бедных в воду», но гораздо интереснее, что она «на эстраде поёт романсы» и у неё «так круглы плечи». Человечнее всех выглядят собравшиеся в двенадцатой зале: они просто-напросто обсуждают достоинства еды. Постепенно компания смешивается и пьянствует без разбора чинов, происходящее напоминает сцены из «Фауста».

Юрий Игнатьев. Иллюстрация к поэме «Русские женщины»[176]

Сатира была одной из двух главных ветвей «общественного направления» в поэзии – причём, пожалуй, наиболее безопасной. С конца 1850-х по начало 1870-х сатира была очень востребованным жанром – ситуация, которая с тех пор в русской поэзии неоднократно повторялась; в эти годы выходило с десяток сатирических изданий разной степени зубастости. Популярностью пользовался «Свисток» – сатирическое приложение к «Современнику», где под псевдонимом Конрад Лилиеншвагер печатались стихотворения знаменитого критика Николая Добролюбова: «Слава нам! В поганой луже / Мы давно стоим. / И чем далее, тем хуже / Всё себя грязним!» Под этим псевдонимом Добролюбов публиковал и многочисленные пародии – например, на «чистую лирику» Аполлона Майкова и даже на Лермонтова:

Выхожу задумчиво из класса,

Вкруг меня товарищи бегут;

Жарко спорит их живая масса,

Был ли Лютер гений или плут.

Говорил я нынче очень вольно, –

Горячо отстаивал его…

Что же мне так грустно и так больно?

Жду ли я, боюсь ли я чего?

Нет, не жду я кары гувернёра,

И не жаль мне нынешнего дня..

Но хочу я брани и укора,

Я б хотел, чтоб высекли меня!..

Публиковал здесь сатирические стихи и Некрасов («Забракованные»), и рано умерший Александр Аммосов (в «Свистке» можно найти его пародию на самого Некрасова). Здесь же появлялись произведения Козьмы Пруткова – литературной маски, к созданию которой Аммосов, вероятно, приложил руку, хотя канонические четыре соавтора Пруткова – Алексей Толстой и братья Алексей, Владимир и Александр Жемчужниковы. По крайней мере, современники указывали, что Аммосову принадлежит прутковская басня «Пастух, молоко и читатель»:

Однажды нёс пастух куда-то молоко,

Но так ужасно далеко,

Что уж назад не возвращался.

Читатель! он тебе не попадался?

О Пруткове мы подробнее поговорим ниже. Пока же нужно сказать о поэтах другого сатирического издания – куда более популярного, чем «Свисток». Это журнал «Искра» (не путать с одноимённой коммунистической газетой, основанной Лениным). «Искру» в 1859 году открыли карикатурист Николай Степанов и поэт Василий Курочкин, незадолго до этого прославившийся своими переводами французского сатирика Беранже. Современники писали, что «Искра» по влиянию была сопоставима с герценовским «Колоколом». Но она была изданием, во-первых, легальным, во-вторых, низовым. Она печатала много стихов, привлекала большой круг авторов (в том числе и печатавшихся в «Современнике» и «Свистке») – но тон в ней задавали два поэта: Василий Курочкин (1831–1875) и Дмитрий Минаев (1835–1889).

Журнал «Искра».

1861 год, № 2[177]

Курочкин, полжизни проведший под надзором полиции как «нигилист», писал и переводил очень много – и свои переводы из Беранже подбирал