Читать книгу - "На заре красного террора. ВЧК – Бутырки – Орловский централ - Григорий Яковлевич Аронсон"

трудящимся России политику» — «Властвующая часть большевиков… исполняет приказы германских палачей». Или, как гласит воззвание фракции левых эсеров и сочувствующих на съезде Советов: «Трудовое крестьянство и рабочие! Ваше правительство запуталось в сетях международных империалистов». Все эти обвинения по адресу большевиков отразили в более или менее резкой форме недовольство левых эсеров брест-литовской политикой советской власти.

Для того, чтобы придать этим обвинениям конкретный характер, облечь их в плоть и кровь, сделать их доступными для масс и заразить эти массы своего рода национал-революционным возмущением, для этого левые эсеры выпустили ряд других воззваний и документов, отрывки из которых Красная Книга приводит в изобилии. Так, на первом месте находятся сообщения об агрессивной работе германского посольства. «ЦК партии левых эсеров, — гласит один из документов, — имеет в своем распоряжении данные, что граф Мирбах пытался вооружить в Москве и провинции контрреволюционные элементы и сосредоточил в Москве и Московском округе склады оружия, которым хотел вооружить военнопленных и белогвардейцев; далее, граф Мирбах пытался провести своих шпионов в советские учреждения (в частности, в ВЧК). В распоряжение Мирбаха был прислан из Германии известный русский провокатор Азеф для организации шпионажа»…

Большевики в этих левоэсеровских документах, приводимых Красной Книгой, выступают в качестве откровенных и сознательных пособников германского посольства в роли «шайки Мирбаха». Так, левые эсеры сообщают, что по приказанию Мирбаха большевики вооружают германских военнопленных во всей Московской области. «Вооружение происходит в Кремле по приказанию Ленина большевиком Бела Куном», «по предписанию Ленина и Троцкого в Москву стягиваются военные отряды».

Какова же главная ударная задача всех этих военных приготовлений Мирбаха вкупе и влюбе с его покорными исполнителями — большевиками? По мнению авторов приведенных документов, вооружение военнопленных, стягивание отрядов к Москве, призыв немецких шпионов — вплоть до Азефа — на помощь, лихорадочная работа Ленина, Троцкого, Бела Куна, оказавшихся пешками в руках графа Мирбаха, все это преследует одну задачу: расправу с левыми эсерами. Так, в ряде документов то и дело попадаются такого рода утверждения: «Немецкие шпионы и провокаторы, которые наводнили Москву и частью вооружены, требуют смерти левых эсеров». Военные отряды стягиваются Лениным и Троцким в Москву для того, чтобы «расстрелять всех левых эсеров», «против нас вооружаются германские военнопленные». Один из левых эсеров, представших перед большевистским судом, Саблин, в своем показании заявил, что на допросах военнопленных из части, сформированной Бела Куном, было установлено, что им сказали про левых эсеров, что это такие люди, которые хотят убить всех австро-германцев, начиная с Мирбаха… Таким образом, при таком понимании целей большевиков и германцев, разрыв левых эсеров с большевиками становился понятным и оправданным. Восстание левых эсеров получало свое объяснение и санкцию в глазах масс. Подсказывалась мысль о том, что левые эсеры вынуждены действовать против большевиков в состоянии самозащиты.

Прежде чем перейти к ходу самого дела мятежа и ликвидации его, мы хотим установить, что точно так же, как были неясны для левых эсеров политические идеи организованного ими восстания, так же были неясны и непосредственные цели, поставленные себе восставшими. Стремились ли они свергнуть советскую власть? Хотели ли они захватить власть в свои руки? Или ограничивали себя задачей — оказать давление на большевиков, прижать их к стене и заставить изменить свою внешнюю, свою крестьянскую политику? В материалах по этому поводу мы встречаем пестрые, противоречивые указания. В цитированном нами письме к латышским полкам ЦК партии категорически заявляет, что «ни к какому захвату власти он не стремится». В другом документе ЦК с такой же решительностью объявляется, что «всякие попытки, направленные к низвержению советской власти, будут беспощадным образом подавляться». Любопытно, что, когда левым эсерам удалось арестовать некоторых видных большевиков, они стыдливо сообщали об этом своей пастве: «временно задержан» Дзержинский, Лацис. Наряду с этим интересно отметить, что в приказе члена ЦК Союза почтово-телеграфных чиновников левого эсера Лихобадина, изданном в первый день восстания, отдается распоряжение задерживать всякие депеши (в том числе депеши за подписью Ленина, Троцкого и Свердлова), «признавая их вредными для советской власти вообще и правящей в настоящее время партии левых эсеров». Быть может, эта фраза о «правящей партии левых эсеров» стала опиской увлекшегося эсера, а, возможно, что тут сказалась логика восстания и борьбы. Раз борьба началась и пошла всерьез, то вопрос о захвате власти получил более определенную и радикальную постановку.

4

Как уже выше указано, восстание левых эсеров развивалось почти исключительно среди красноармейцев и матросов, служивших в Чеке. Отряд Попова, сосредоточенный в Трехсвятском переулке, был в центре событий, руководители партии преимущественно также при отряде Попова. Помимо отряда Попова, восстание выразилось в захвате Прошьяном телеграфа, и в посылке небольших военных отрядов в провинцию (Витебск и другие места), использовав при этом свое легальное положение при Московском областном комиссариате.

Что представлял собой отряд Попова, пытается осветить в своих показаниях Дзержинский. Эти демобилизованные солдаты и матросы, по его словам, очень напоминали по своему быту и нравам тех самых бандитов, которых им во имя революции полагалось разоружать. Дзержинский бросает тень на отряд Попова, подчеркивая факты попоек, злоупотреблений, интендантских хищений, которых там немало. Вообще о левых эсерах, причастных к Чеке, Дзержинский рассказывает мало лестного. Так, на Блюмкина, — говорит он, — были жалобы, и расследование их поручено Александровичу. К характеристике же Александровича Дзержинский приводит факт, весьма ярко рисующий нравы большевистской Чеки: Александрович, отобрав у арестованного 544 тысяч рублей, передал их ЦК левых эсеров.

Силы отряда Попова, по подсчетам большевистских военачальников, составляли: 6–8 орудий (одно из них направлено на Кремль), 4 броневика, кавалерийский отряд в 80 человек, стрелков до 1800 штыков, 48 пулеметов, большое количество ручных бомб и других взрывчатых веществ. С этими силами левым эсерам удалось в значительной мере внести смуту в правительственный аппарат, вызвать растерянность и нервность в Кремле, арестовать Дзержинского, Лациса, Смидовича и дня два-три держать в трепете большевистскую власть. Интересно здесь же отметить момент, проливающий на политические виды и цели восставших левых эсеров некоторый свет. Повернувшись спиной к большевикам, они ни на одну минуту не подумали о сближении с демократическими и социалистическими группами в стране, которых большевистский режим жестоко преследовал. Напротив, в первых своих документах, перечисляя врагов советской власти и «правящей партии левых эсеров», они наряду с белогвардейцами, кадетами, немецкими провокаторами, упоминают «контрреволюционные партии правых эсеров и социал-демократов-меньшевиков», попытки которых будут беспощадным образом подавляться. Нелишний штрих к характеристике взглядов лево-эсеровской партии!

То, что большевики были захвачены врасплох, засвидетельствовано их собственными признаниями. В докладе, представленном в Совнарком большевиками Муратовым и Подвойским,