Читать книгу - "Любовник Павлова 2 - Ника Маслова"

— Не вздумай сейчас это говорить.

От усердия сдержаться я щёлкнул зубами.

— Я говорил с твоей матерью, — сказал Павлов. — Она рассказала мне о том, как с твоим братом произошло несчастье, как ты отказался ей помогать, ни разу брата не навестил, домой не приходил. И она стала думать, что тебе вся эта ситуация безразлична. Что ты бросил их, как твой отец.

Я покачал головой. Как объяснить, что я просто не мог видеть Макса таким?

Павлов всё понял и без моих объяснений.

— Твоё безразлично я уже видел. Не нужно об этом говорить. Расскажи, как это случилось. Я уверен, что ты знаешь больше, чем думает твоя мать.

Я сглотнул.

— Это ты ударил его? — спросил Павлов, и у меня приоткрылся рот.

— Нет, конечно!

У него дёрнулась щека.

— Тогда кто? Почему ты винишь себя в том, что с ним случилось?

Мне пришлось всё рассказать. И про клуб, и про нашу ссору, и как Макс во всё горло кричал на меня, и что именно кричал, не глядя на то, что вокруг собрались те самые, так презираемые им пидорасы. Я только раз прикусил язык. Макс назвал Костю старым хрычом. Я боялся представить, что бы он сказал о нас с Павловым.

А ведь скажет. Он видел нас с Павловым вместе, так что ему будет, что высказать на этот счёт. Вот встанет на ноги и обязательно скажет, за ним не заржавеет. Ладно, пусть как угодно нас костерит, главное, чтобы он мог это делать и при этом стоял на ногах.

— Я вернулся из туалета, — рассказывал я, — а Макса нет. Он допил то, что у меня было в бокале, взял мою куртку и куда-то исчез. Сначала я думал, что мы разминулись, подождал его с четверть часа. Потом облазил весь клуб, искал его, народ расспрашивал. А уже потом догадался проверить на улице и увидел, как скорая его забирает.

— И в чём же ты виноват? — спросил Павлов.

— Если бы не я, Макс бы не пришёл в гей-клуб. Если бы не я, он бы не орал там, как последний идиот, как всех нас ненавидит и презирает. Если бы я остался с ним, а не пошёл в туалет, или, вернувшись, сразу же за ним на улицу побежал, то смог бы предотвратить драку. Он пострадал только из-за меня.

— А тот, кто его ударил, не виноват?

Я кашлянул.

— Ты же говоришь, что только ты и исключительно ты несёшь ответственность за своего брата, — добил меня Павлов. — Не он за свои оскорбления всем, кто мог его слышать, и не тот, кто его решил за всё хорошее проучить.

— Это другое, — твёрдо ответил я. — Это оправдания, чтобы за своё дерьмо не отвечать.

Павлов покачал головой. Встав с кресла, он пересел на край моей кровати. Вздохнул, провёл ладонью по моим волосам.

— Иногда ты умница, а иногда такой идиот.

Он внимательно смотрел на меня, и я ждал. А затем, не выдержав, взял его за руку и переплёл наши пальцы.

— Если бы профессор Ломоносов сказал, что твой брат не подходит для благотворительной программы фонды из-за того, что его шансы на выздоровление слишком малы, что бы ты сделал? — спросил Павлов.

— Пришёл бы к вам и попросил помочь Максу.

— Ты уже давно мог это сделать. Придумай что-то получше.

— Сначала я хотел получить результаты обследования. Вы ведь сами учили, что к переговорам следует приступать, зная, какие у тебя и у противника карты.

Я держал Павлова за руку и по её напряжению чувствовал, что он мне не верит. Опустив голову, я вздохнул.

— Вы хотите знать, решился бы я вас обмануть?

Павлов молчал, и я, глядя ему в глаза, честно сказал:

— Если бы другого выхода не осталось, то да, я бы это сделал.

Глава 38. Павлов. Меньше слов

Глава 38. Павлов. Меньше слов

Если бы Вадим соврал мне, то я нашёл бы в себе силы вышвырнуть его вон из своего сердца. Но теперь, признавшись, что готов обмануть меня ради брата, он сидел прямо в нём. По-королевски расселся и царствовал — с дрожащими губами, красными щеками и взволнованными глазами, в ожидании моего решения весь напряжённый, как закрученная до предела пружина.

И волновал его сейчас совсем не Максим. Вадим знал, что я в любом случае не возьму слово назад, помогу его брату, и теперь всё напряжение его чувств, желаний и сил принадлежало исключительно нашим отношениям.

Конечно, мой парень не из бессребреников, но я ни разу не замечал в нём скупого рыцаря, готового чахнуть без белого света, лишь бы сидя в обнимку с золотым унитазом. Больше я в нём не сомневался — его буквально трясло из-за меня и моего к нему отношения, боязни нас потерять.

И других объяснений его поведению не было и быть не могло.

Недостающий пазл встал на нужное место, и больше ничто не нарушало понимания и гармонии происходящего между нами. Напряжение ушло, и я наконец ощутил, как сильно устал за этот нескончаемый день.

Вадим смотрел на меня во все глаза, комкал в побелевших руках одеяло.

— Поедем домой, — сказал я негромко.

Разговорами наелся на много дней вперёд. Обсуждать больше ничего не хотелось. В планах числился всего один пункт — добраться до спальни, уложить Вадима рядом с собой. Трахнуть, если обстоятельства позволят, и возникнет такое желание. А потом, или вместо того, уснуть, обнимая, всю ночь чувствовать его тепло и запах. Проснуться с ним в одной постели и долго, со вкусом, толком и расстановкой его любить.

А там разберёмся, и время покажет, захочет ли он когда-нибудь рискнуть собой ради меня. Или судьба милует, и нас такие испытания не коснутся.

Я уже всё решил и видел наше совместное будущее, а Вадим всё ещё смотрел взглядом, полным тревоги.

— Мы едем домой — это означает «да»? Я могу остаться? С вами? Я имел в виду с вами!

Он чересчур сильно волновался. Будто каждое моё слово и поступок приходились по открытой ране. И я его понимал, и дорожил его волнением. Поцеловал его, чтобы хоть так приглушить тягу им обладать. И дать ему понять, что всё хорошо, всё позади.

Вадим вцепился