Читать книгу - "Москва-1980 - Михаил Востриков"

— Да вроде бы, в Праге.

— А какой сейчас год?

— Если в городе чума, то это 1680-й. Хм-м! Ровно на 300 лет назад улетел.

— Кто я здесь?

— А никто, судя по одежде и номеру в городской гостинице.

— Что со мною случилось?

— Переместили меня сюда, конечно, помогли… И ведь сам виноват. Прозевал, расслабился вдали от дома. Даже «Зубы Василиска» на ночь вокруг своего номера в отеле не выставил. Судии Трибунала Доглядов Инших? Похоже они. Пушистая меховая лента на моей шее, вспомнил — это их «Кот Шрёдингера», мощный артефакт для конвоя преступников — Инших.

Я читал про этого «кота»! Он напрочь вырубал любую Магию. А кто дёргался, тому голову отрывал. Кстати, писали, что он существовал в единственном экземпляре. Значит, Магия и здесь была, а значит с ней я ещё встречусь! Уже, можно, сказать, встретился. И это очень сильная Магия, если пользующиеся ей Судии Трибунала Доглядов Инших в 1980 году знали про «забивание стрел» через 10 лет. И я уже примерно понял, как такое могло быть. Значит Судии Трибунала ещё придут ко мне, вопрос времени.

— Боюсь ли я чумы?

— Не боюсь, маги не болели. А от того, что мне «выключили» мою Магию, я магом быть не перестал. Или перестал?

— И что же мне делать? Как вернуться в 1980 год к беременной жене Татьяне?

Ладно… не ной, Антоша! Поживём, увидим, чай, не впервой.

В общем, какая-то ка-та-стро-фа!

Сюжет 20. Прогулки по зачумленной Праге

Ольшанское кладбище

Октябрь 1680 года. Прага

Планов у меня не было никаких, а деньги были — одну русскую золотую монету я без проблем разменял на кучку местного серебра и меди у еврея из меняльной лавки рядом с Карловым мостом. Пистолет был заряжен и я гулял по средневековой зачумлённой Праге. Когда ещё то, что тебе вчера рассказывали и показывали на обзорной экскурсии по городу через триста лет, увидишь своими глазами в натуре?

Хм-м! А это ведь ещё даже не район «Жижков» и это ещё не совсем Прага. Так, далёкое предместье, только что выделенное властями города под массовые захоронения. Это будущее Ольшанское кладбище, кстати, крупнейшее в Чехии.

И я увидел…

Разверстые полузасыпаные рвы с торчащими из них человеческими руками, ногами… Дымные костры могильщиков с их вульгарными песнями под лютни, они всегда были пьяны. Факела и монотонные молитвенные песнопения похоронных процессий. Вой и драки злобных бродячих псов за кисти рук. Почему-то эти псы любили именно кисти рук, игрались с ними перед тем как сожрать.

А ветер сегодня дул в сторону города. Мерзкий такой ветерок, неприятный. И кроме жуткой вони, он доносил до моих ушей тошнотворный клёкот грязных стай неопрятных чаек, жирующих на гниющих человеческих ошмётках, треск разгрызаемых костей и гнусный нестройный хриплый писк огромных полчищ злобных крыс, копошащихся во рвах, отожравшихся на мертвечине и величиной с небольшую кошку. С острыми зубами и когтями, которыми они раздирали человеческую плоть, пока могильщики засыпали рвы.

И бесконечная вереница жутких телег не менее жутких пражских божедомов — мортусов, сваливающих привезённые трупы в подобия штабелей на краю деревни Ольшаны. Так и громоздили они их как дрова. А потому что могильщики всё равно потом растаскивали эти трупы по рвам и засыпали известью, землёй, глиной… и ждали новые трупы, громко распевая свои дикие песни:

О, дорогой Огюстен, Огюстен, Огюстен,

О, дорогой Огюстен, все пропало.

Каждый день был праздником,

И что теперь? Чума, чума!

Просто большие похороны,

Это все остальное.

Огюстен, Огюстен,

Просто лежи в могиле!

О, дорогой Огюстен,

Все сломано!

Я читал, что за два года, пока в Европе полыхала вторая эпидемия бубонной чумы 1679–1681 годов, мортусы перевезли на Ольшаны, со средней скоростью сто — сто пятьдесят трупов в день, без малого треть густонаселённой Праги.

Мортусы — обычно это приговорённые к смерти преступники, которые таким образом зарабатывали себе жизнь и свободу. Среди них были и просто чудом выздоровевшие пражане, но они работали мортусами только за большие деньги. В их обязанности входила уборка трупов с улиц и из домов города, где несчастные умирали, так и не дождавшись помощи.

Вот интересно, а какой же помощи эти несчастные не дожидались? Раскалённой кочерги «чумного доктора» — в пах, в шею и в подмышки, где чумных бубонов у больного чумой было больше, ибо, там больше лимфоузлов⁈ От такой помощи «докторов» с птичьими клювами работы мортусам только прибавлялось. Такого «лечения» не выдерживал никто.

Мортусы поднимали валяющиеся на улицах трупы специальным инструментом — гибридом граблей и палки с крюком, укладывали их на свои жуткие телеги и везли в Ольшаны или куда скажут. В Праге были и другие места захоронения чумных покойников. Так, рядом с собором Святого Штефана за один день похоронили 3 тысячи умерших.

Именно образ пражского мортуса вскоре станет общепринятым образом Смерти, у которой был длинный плащ с капюшоном и палка с крючком, со временем превратившаяся в косу.

Иногда мортусами называли факельщиков в многочисленных похоронных процессиях, которые заказывали в костёлах города богатые семьи. Чуть позже на местах этих индивидуальных захоронений встанут склепы и надгробья. Так и сформируется Ольшанское кладбище, как «родильный дом» ведьм и вампиров для Доглядов Инших Москвы. Но об этой его навсегда закрытой от людей функции чуть позже.

Пока я хотел просто осмотреть Ольшанское кладбище. Как это всё начиналось в самом мистическом городе мира — Праге.

Блоха

А виной всему этому ужасу была обычная блоха! Да, да, которая «ха-ха-ха-ха» у Фёдора Ивановича Шаляпина. Уму непостижимо, почему высокообразованные и культурные, как они сами себя называли, европейцы никогда не мылись, а воняли и размножались в антисанитарных условиях? Их предки, римляне, мылись, да ещё как, а европейцы — не мылись! А позиция их Католической церкви на этот счёт была вообще… В ней точно не одни упоротые черти служили?

«Мыться — грех! Тело человека должно оставаться в первозданном виде и страдать, страдать, страдать! И если на нем поселились кусучие и вызывающие нестерпимый зуд насекомые — это прекрасно!»

Вот жеж! А ведь как начали потом европейцы мыться, да