Читать книгу - "Дочь короля - Обри Давид-Шапи"

Помимо того, что она была великолепна и величественна от природы и не желала ни в коей мере умалять своего врожденного величия, она также проявляла большую доброту к людям, которых любила и о которых заботилась[296].

Таким образом, создание принцессой роскошного и прославленного двора в Мулене, стало воплощением теоретической модели, основанной на добродетели, мудрости и знаниях, а также результатом желания перенести в столицу герцогства свою власть, престиж и могущество, ранее проявленное во главе государства. Поэтому создание "двора дам" следует рассматривать как намеренное проявление величия, которым Анна уже не могла обладать как правительница королевства. Она, несомненно, стремилась создать свой престижный двор по образцу двора королевы Анны Бретонской.

Политическое значение создания "двора дам" очевидно: он представлял собой переход от квазикоролевской политической власти, осуществляемой во главе государства в 1480-х годах, к женской власти в рамках ослепительного герцогского двора. Поскольку Анна больше не могла выражать своё величие во главе королевства, она заменила его, посвятив себя обязанностям герцогини Бурбонской и Оверньской, а также создав двор, воплотивший в жизнь благородный идеал добродетелей. Герцогиня хотела, чтобы её двор стал местом, где она могла на практике применить советы, данные в её Наставлениях и вдохновленные трудами Кристины Пизанской. Под влиянием блистательной принцессы дворы Франции и Бурбонов стали зеркальным отражением идеального женского двора, где Наставления воплощались в жизнь.

"Женское царство принцессы Анны"[297]

Кто же были эти дамы и девицы обретавшиеся при муленском дворе? Прежде всего принцессы из дома Бурбонов принятые Анной, стремившейся укрепить семейные узы, зачастую шедшие рука об руку с политическими расчетами. Клара Гонзага, Габриэль Бурбон-Монпансье и многие другие принцессы из дома Бурбонов, уже упомянутые выше.

Среди них было также много дам и молодых фрейлин более скромного происхождения, для которых было честью находиться при дворе герцогини. Чаще всего это были пары и даже целые семьи издавна служившие герцогам. Эти женщины, как и их мужья, происходили как из семей крупных государственных чиновников, так и из дворян Божоле и Бурбонне.

Одна из этих дам была очень тесно связана с Анной. Это была жена верного слуги Людовика XI и Карла VIII, Юмбера де Батарне, сеньора дю Бюшажа, мадам дю Бюшаж, игравшая очень важную роль опекуна королевских детей. Эта доверенная дама также являлась бабушкой по материнской линии знаменитой Дианы де Пуатье, в возрасте шести лет взятой герцогиней Бурбонской на воспитание в Мулен, после смерти матери девочки в 1506 году. Диана оставалась со своей покровительницей до 1515 года, когда её выдали замуж за верного герцогской семье человека. Случай с Дианой весьма показателен, поскольку демонстрирует желание Анны вознаградить и отблагодарить целую семью, приняв юную девушку в свой двор. Диана происходила из двух преданных монархии родов, связанных с ней как службой, так и кровью. Её дед по отцовской линии, Эймар де Сен-Валье, близкий советник Людовика XI, первым браком был женат на внебрачной дочери короля. Но её отец, Жан де Пуатье, сеньор де Сен-Валье, был обвинен в государственной измене за то, что встал на сторону коннетабля Бурбона в его конфликте с Франциском I, мать же принадлежала к роду де Батарне. Анна организовала брак своей воспитанницы с очень верным монархии Луи де Брезе, внуком Карла VII и Агнессы Сорель, занимавшим должность Великого сенешаля Нормандии, что укрепило политические и семейные связи Дианы с королевским домом Франции.

Многие другие дамы принадлежавшие ко двору принцессы Анны в отличие от Дианы де Пуатье, оставались в тени. Некоторые даже были забыты. Поэтому особенно ценен рассказ о принцессе, в котором приводятся несколько имен и дается краткое описание её женского двора в 1500–1501 годах, когда Анна находилась на пике своего могущества как герцогиня[298].

Семь фрейлин получали жалование по 160 ливров: это были дамы де Кулан, де Сент-Олер, де Ла-Риер, де Ла-Барбелиньер, де Монбардон, де Шатовье и де Брю. Ещё две имели более высокое жалование (400 ливров): это были дамы де Шодези и де Монгаскон. Кроме этих десяти или около того почетных дам, были ещё демуазели, чье жалованье составляло 50 ливров: де Ларошфуко, де Бошан, де Кар, дю Люде (вероятно, Луиза де Дайон дю Люде, бабушка Брантома), де Шамперру, де Монтаре, де Пео, де Монсольон, дю Пешин, ла Петит Сент-Олер, де Шевенон, де Вильнев, де Монс, Лаборд и де Сент-Аон.

В реестре счетов за 1500 год значатся двадцать четыре дамы и демуазели. К ним следует добавить фрейлин и демуазелей находившихся в услужении у юной Сюзанны, именуемой в счете "Мадемуазель": дамы де Таларю и де Сов, которым платили 240 ливров и 160 ливров соответственно, а также около десяти демуазелей. Как и демуазели герцогини, они получали по 50 ливров жалования. Это были демуазели де Шатовье, де Лиль, Дройн, де Ла-Труайя, де Рошфор, де ла Гранд-Серанс, де ла Петит-Серанс и Жаклин Бодиман.

Всего на службе у герцогини и её дочери находилось более сорока фрейлин и демуазелей, не считая тех, кто проживал в Мулене и имел более высокий статус. Не стоит забывать и о семи камеристках, карлице Бонне Камбьер, шести служанках и прачках, женщинах более низкого ранга и, наконец, кормилице Мадемуазель. Всего в герцогской резиденции проживало ещё пятнадцать женщин.

Домашнее хозяйство герцогини выглядело идеально организованным и иерархичным. В реестре перечислено пятьдесят пять женщин из всех слоев общества. Эта цифра весьма интересна и если сопоставить её с данными о дворах других современных королев и принцесс, она становится по-настоящему значимой. Число дам и демуазелей двора королевы Франции Анны Бретонской выросло с 44 в 1496–1498 годах до 54 в 1503–1504 годах[299], что, конечно, больше, но не намного. В 1531 году, на пике её могущества, при дворе регентши Луизы Савойской, матери Франциска I, находилось 33 женщины, что было меньше, чем у её тёти принцессы Анны[300]. Содержание блестящего и многочисленного двора неизбежно отражалось на авторитете герцогини и показывало её стремление к этическому идеалу, а также осознанному желанию получить политические преференции.

Таким образом, двор был идеальным местом для развития личных связей и галантности. При французском дворе Анна почти олицетворяла королевскую власть, в то время как в Мулене она стремилась сохранить блеск своей былой славы, явно ориентируясь на королевский двор, который сама же и помогла создать. Она была королевой "королевства женщин", королевой шахматной доски, поскольку главенствовала при дворе из-за исключительной значимости своей персоны. Она, как никто другой, излучала сияние, настолько, что в мае 1506 года, по случаю помолвки Клод Французской с Дофином Франциском Ангулемским, современник высказался о процессии, возглавляемой Анной и Луизой Савойской в окружении многочисленных женщин: "казалось, будто к французскому двору прибыло королевство женщин"[301]. Образ власти, престижа и совершенства,