Читать книгу - "Одна маленькая жизнь. В поисках следов - Маттиас Клингенберг"

я усмехаюсь: в ту субботу в Чехии и правда было невероятно жарко, пот с моей головы капает на книгу отзывов маленького музея, который Карел Отто и Эдвард открыли в бывшем крематории.

Крематорий относится к сохранившейся части старого города, он был построен в 1923–1924 годах. При проектировании за основу была взята соборная архитектура. Однако, на мой взгляд, здание больше похоже на театр – югендстиль с явными отсылками к греческому храму: четыре массивные колонны украшают вход в квадратное здание, увенчанное куполом, широкие ступени ведут к атриумному вестибюлю. Открывая подвальную дверь крематория, Карел Отто рассказывает, что особенность конструкции заключалась в том, что гроб не исчезал в печи, за задней стенкой, а погружался под землю.

Сегодня здесь находится мемориал памяти жертв Второй мировой войны. Мы внутри тёмного сводчатого подвала. Эдвард включает свет и показывает нам небольшую экспозицию. В витринах хранятся документы, фотографии и исторические предметы времён национал-социализма. Похоже, их обоих интересует главным образом интенсивная воздушная война над городом и химическим заводом. Карел Отто сообщает, где были найдены выставленные обломки и к каким типам самолётов они относятся. Я фотографирую листовку с заголовком «Обращение с военнопленными». В ней, в частности, говорится следующее:

Ситуация с рабочей силой в ближайшее время потребует более широкого использования военнопленных. Не забывайте, однако, что военнопленные как солдаты своей страны выступили против вас с оружием в руках. Поэтому при взаимодействии с военнопленными вы должны избегать всего, что может способствовать шпионским замыслам противника и саботажу и может быть направлено против жизни немецкого народа. С военнопленными следует обращаться строго, но корректно. Если вы будете обращаться с ними как с немцами или даже лучше, то станете предателями народной общности.

Кроме того, интерес представляет нарисованная вручную карта системы лагерей вокруг STW. Всего их было более 70. Помимо лагерей для военнопленных, сюда входили лагеря трудового перевоспитания гестапо, а также в течение некоторого времени (но уже после службы здесь Карла) – филиал концентрационного лагеря Флоссенбюрг. Карел Отто указывает на копию чёрно-белой фотографии и говорит с усмешкой: «Посмотри! Нет ли на фото твоего деда?» На снимке члены СС, выстроившиеся на фоне бараков в честь поднятия флага. Один из них – имперский наместник и рейхскомиссар Судетской области Конрад Генлейн. Карел Отто, очевидно, шутил, но на мгновение я усомнился, стоит ли смеяться.

С языковой точки зрения темы стали слишком сложны, так что посредником выступает немецкоязычная подруга Эдварда и Карела Отто. Из трубки доносится приветливый женский голос с богемским акцентом, голос интересуется, чем ещё они могут нам помочь. Я отвечаю, что хотел бы увидеть бывший лагерь, хотя бы то место, где он стоял, если там ничего не сохранилось.

Десять минут спустя мы сидим в служебной машине «Мостецкого ежедневника» и едем в противоположную от Залужи и Литвинова сторону. За промышленной зоной сворачиваем направо, пересекая трамвайные пути, по которым с начала века рабочие добирались из посёлков на производство. Грунтовая дорога идёт мимо цементного завода всё глубже и глубже в лес. В какой-то момент Эдвард останавливает машину и говорит, что пора выходить. Мы оказываемся на перекрёстке посреди леса: прямо – дорога, ведущая в чащу по разбитым бетонным плитам, а налево, вверх по холму, идёт тропа, покрытая галькой. «Он был там, наверху. Лагерь гестапо № 29», – говорит Карел Отто и показывает рукой в сторону холма. Мы слегка растеряны. Ничто не напоминает о лагере: здесь нет ни бетонных фундаментов, ни оградительных столбов, ни деформации почвы – вообще ничего. Я делаю пару снимков «Инстаматиком», и мы возвращаемся в машину. Честно говоря, всё произошло слишком быстро, но у меня есть чувство, что Эдвард и Карел Отто больше не хотят оставаться на этом месте. Возможно, потому что на вторую половину субботы у них есть планы получше. Возможно, по другим причинам, о которых я могу только догадываться.

Вернувшись в Мост, мы прощаемся и вручаем небольшие гостинцы (пивные кружки и банки с пивом из родного нам Пайне). Только половина пятого, и я размышляю, что делать дальше. Вскоре мы с мамой сидим в машине и снова едем к тому месту, где вроде бы находился лагерь № 29. Я не хочу сдаваться просто так.

Когда мы добираемся до места, мама предпочитает подождать в машине. Ей очень жарко, и она вовсе не уверена, что стоило приезжать сюда ещё раз. Я поднимаюсь по галечной дорожке и осматриваю прилегающий лес. Если коротко, я не нахожу ничего, ни одной самой крошечной зацепки. История этого места словно стёрта, как будто её никогда не существовало. И всё же меня не покидает гнетущее чувство, я представляю, какие решения относительно судеб людей принимались здесь с 1941 по 1945 год. Что-то присутствует здесь, вопреки фундаментальному отсутствию. Не служил ли Карл именно в этом лагере? Вряд ли, всё же это был лагерь гестапо, а не вермахта.

Не всё в старом Брюксе было «девастировано». В 1975 году деканатская церковь Вознесения Девы Марии была поставлена на рельсы и перевезена на 841 метр с прежнего места в старом городе на окраину нового Моста. Любопытно, что защитить церковь от ковшей экскаваторов решило чешское коммунистическое правительство. Ясно, что конструктивные особенности (в частности, отдельно стоящие колонны) делают девятисотлетний позднеготический храм уникальным для Чешской Республики и готики в целом. Но ключевой аргумент, вероятно, был скорее пропагандистским: что может быть лучшим доказательством превосходства коммунизма и атеизма?!

Нынешнее расположение – на окраине города, за автострадой – не слишком удачно. К тому же теперь храм ориентирован не на восток, как все готические церкви, а на юг. Для организованного коммунистами переезда такие мелочи не имели большого значения. Перейдя по небольшому мосту через трассу и железнодорожные пути, мы уже издали замечаем свадебную процессию. На больших церковных воротах висит табличка с просьбой подождать окончания церемонии. Мы решаем прогуляться. Небольшой парк, на территории которого стоят церковь и ресторан, заканчивается площадкой, обнесённой красными кирпичными стенами. На широко распахнутых чугунных воротах висит табличка «Мини-Мост». Что это? Поле для мини-гольфа? Город в миниатюре? За воротами участок с сухой травой, дальше, на порядочном расстоянии от нас, недавно построенная церковь из красного кирпича, а перед ней такие же краснокирпичные стены, стоящие в некотором беспорядке, но не хаотично. Будто кто-то построил лабиринт, начинающийся с церкви в центре и постепенно, шаг за шагом, охватывающий всю территорию.

Подойдя ближе, мы обнаруживаем, что газон разбит на участки. Занимающие площадь около пяти квадратных метров, они снабжены табличками с чешскими буквами. Мы