Читать книгу - "Мои друзья медведи - Валентин Сергеевич Пажетнов"

разрыв семейных связей у медведей происходит в период гона и основным механизмом, обеспечивающим разрыв семейных связей, является панический страх медвежат, вызываемый свежим запахом самца. Медведице-матери вовсе не нужно отгонять от себя детей, да она и не смогла бы это сделать – не так-то просто ей освободиться от настырных деток. Природа распорядилась проще. В процессе эволюции у медвежат выработалась и закрепилась, зафиксировалась реакция избегания запаха медведя-самца в период гона, что, конечно, обеспечивает им известную безопасность. Так вот, когда медведица-мать, движимая инстинктом размножения, идет по следу медведя-самца, медвежата отбегают в сторону и теряют свою мать, так как тропить ее из-за запаха самца они уже не могут. После спаривания медведица, несомненно, на какое-то время принимает запах медведя-самца и поэтому также оказывается «чужой» для медвежат. По этой причине повторное сближение медвежат со своей матерью очень затруднено, почти невозможно. Так мне удалось разгадать еще одну загадку, весьма важную в понимании биологии развития бурого медведя.

С большими трудностями я отыскал разбежавшихся медвежат. Через два дня я еще раз, для проверки, выводил мишек на след другого медведя-самца и потерял почти весь день, лазая по лесу, разбираясь в следах на просеках, пока не наткнулся в буреломе на одуревших от таких проверок медвежат. Теперь я старательно обходил эти два участка, придерживался знакомых троп, известных мест кормежки и так благополучно прожил целую неделю, пока на наш участок не забрел крупный медведь. Он старательно потоптал тропу, где мы ходили, оставил на ней большую кучу помета, а рядом сломал вершинку небольшой, метров пять высотой, елки. Ясно, что этими действиями он как бы давал нам понять, что обнаружил нас, о чем и свидетельствовала его «визитная карточка». Но, как ни странно, эти медвежьи метки не произвели на медвежат такого сильного воздействия, которое я наблюдал в их поведении неделей раньше. Они деловито обнюхали и обошли все вокруг, пофыркали и спокойно остались жить на этом участке вместе со мной. Возможно, следы медведя были недостаточно свежими, но стало очевидно, что медвежата уже перестали панически бояться запаха самца. А может быть, их успокаивало мое постоянное присутствие, и они поняли, что я от них никуда не денусь, и убегать от меня не нужно, или прошел тот критический период, когда реакция избегания проявлялась наиболее остро. Как бы то ни было, но медвежата от меня больше не убегали. И все же это поведение осталось загадкой, которую я так и не смог разгадать.

Нажировка

Лето быстро прошло в обычных хлопотах. Начался август – пора нажировки медведей, наиболее ответственное время, когда нужно за короткий период накопить жир для зимовки. Конечно, проще всего нам было откармливать медвежат на овсяных полях, поэтому мы перебрались в «Токовье» – уже знакомое и удобное урочище. Теперь вместе с медвежатами поселилась целая компания: я, моя жена и выпускница МГУ Аня Шубкина. Иногда на нашем стане появлялись и другие люди. Дело в том, что, согласно нашим планам, наблюдения за формированием поведения медвежат были в основном завершены, но предстояло провести еще ряд опытов с участием других людей, поэтому мы несколько изменили методику общения со зверюшками.

Прежде, работая с медвежатами, я старался не вступать с ними в прямые контакты, не навязывал им своих желаний, чтобы не вносить посторонних возмущений в их поведение, не мешать естественному проявлению различных реакций на компоненты окружающей среды. Теперь около них появились чужие. Они разговаривали, даже трогали медвежат руками, что было далеко не безопасно: медведь мог мгновенно схватить за рукав или за руку. Так оно и вышло – нескольких угрожающих щелчков зубами оказалось достаточно, чтобы у каждого отпала охота погладить этих «домашних» зверей.

Постепенно мишки привыкли к новым людям, а люди к ним, что, собственно, и требовалось. Медвежата поселились в своем сарае, а мы в доме. За забором начинались овсы, особенно тучные на участках, когда-то занимаемых под огороды. Медведям нужно было пройти всего несколько десятков метров, чтобы попасть на кормовой участок. Но, вопреки нашим ожиданиям, есть овес они не стали. До выхода в «Токовье» медвежата десять дней прожили в лесу без подкормки и питались травами, предпочитая медвежью дудку. А в «Токовье» начали поедать яблоки, урожай которых в одичавшем саду был в тот год хорошим. Внимательно наблюдая за их поведением и питанием, мы установили, что вначале медведи ели траву и яблоки. Вначале в экскрементах было больше травы, меньше яблок, но через пять дней фекалии состояли почти полностью из остатков яблок. К овсу медведи и не прикасались, хотя зерно давно уже находилось в фазе молочно-восковой спелости (как раз в эту пору медведи начинают его есть). Осмотр полей вокруг «Токовья» показал, что на овсах уже появились кормовые площадки четырех медведей – пришли почти все прошлогодние знакомые. А наши медвежата уплетали яблоки, безжалостно ломали ветки, если, забравшись на дерево, не могли дотянуться до отдельных плодов. Мы, разумеется, тоже ели яблоки, и тут выяснилось, что медведи обрывают только те яблоки, которые нравятся и нам! Такое негласное соревнование скоро привело к тому, что хорошие яблоки исчезли и остались одни кисло-горькие дички, которых было много. Однако дички мишки есть не стали, но зато начали ходить на овес. И все повторилось сначала, как и в самый первый наш выход на овсяные поля в прошлом году. Медвежата начали питаться овсом как бы неумело, выбирая по одному зернышку, но день ото дня увеличивали его количество в пищевом рационе. На восьмой день их экскременты почти полностью стали «овсяными». Так нам удалось установить временные границы переходного периода в питании медведей. Эта особенность пищевого поведения вполне укладывалась в наши представления, сложившиеся при наблюдениях за питанием диких медведей.

В естественных условиях отдельные особи в течение десятипятнадцати дней подряд предпочитают потреблять какой-то один вид растительности, который становится основным в их рационе. Часто бывает так, что два рядом живущих медведя, посещающие практически одни и те же угодья, могут предпочитать разные корма: один ест побеги иван-чая, а другой, например, однолетние, сочные проростки малины. Капрологический анализ экскрементов бурого медведя, проводимый нами в продолжение нескольких лет, показал, что основной кормовой компонент может составлять от тридцати до девяноста процентов рациона медведя.

Потом зверь начинает поедать другой вид растительности, который поспевает к этому времени. И вот тут можно наблюдать постепенную смену одного пищевого компонента или набора растительных видов другим компонентом, который становится основным. Переход этот в питании длится пять-восемь дней. Медведь как бы привыкает