Читать книгу - "Театральные очерки. Том 2 Театральные премьеры и дискуссии - Борис Владимирович Алперс"

к жанру лирической драмы художник обычно обращается в тех случаях, когда в нем в силу тех или иных причин возникает внутренний конфликт с действительностью, когда он не в состоянии осмыслить жизненные процессы, протекающие перед его глазами. Разорванность восприятия жизни, растерянность перед ней, уход от действительности в мечтаемое — прячутся за этой системой разрозненных набросков, эпизодов-«видений», бесконечных монологов, размышлений вслух.

Все это мы находим в тех лирических драмах, о которых упоминали в начале статьи: «Евграф, искатель приключений», «Заговор чувств», «Список благодеяний», «Вокруг света на самом себе».

Но в этих пьесах драматический конфликт был построен на материале современной жизни.

С «Патетической сонатой» дело обстоит иначе. Свои сегодняшние сомнения, свои «сиюминутные» колебания и нерешенные вопросы Кулиш неправомерно перенес в прошлое, в ту эпоху, которая уже отстоялась в памяти современников. Период гражданской войны, грандиозных взрывов революции, расколовшей мир на две части, — эпоху ожесточенной борьбы с резким классовым расслоением — драматург вдвинул в рамки элегического стихотворения, лирического видения с расплывающимися очертаниями. Он построил в своей пьесе не конфликт активных социальных групп времен гражданской войны, но конфликт индивидуально-человеческого начала со стихией революции, как самостоятельной силы, неизвестно откуда обрушившейся на мир.

Такое восприятие эпохи, с каждым годом все отчетливее вырастающей в памяти современников как монументальная эпоха — жестокая и трагическая, но полная великих порывов, надежд и больших дел, — глубоко ущербно. Кулиш не различает социальное лицо своих персонажей. Для него каждый из них — только человек, только отдельная личность, взятая вне социального контекста эпохи. Притом чем ярче каждый из них по его интеллектуальному содержанию и эмоциональной наполненности, тем ближе стоит он к миру уходящему, обреченному, сметаемому вихрем революционных событий.

Эта ущербность говорит о сложностях, которые переживает художник в своих отношениях с современным миром.

Мы не знаем многих произведений Кулиша, не переведенных на русский язык, — за исключением «97», «Народного Малахия» и «Патетической сонаты». Первая из этих пьес — «97» — занимает отдельное место в этом списке. Но в двух других драмах, написанных в разное время, есть много общего в подходе драматурга к материалу современной действительности и в художественном стиле, близком к экспрессионизму. Советская драматургия, пожалуй, не создавала еще такого трагического образа революции, не приходила еще к таким безотрадный выводам, как это получилось у Кулиша в его «Народном Малахии».

Талантливому художнику предстоит многое пересмотреть в своем идейно-творческом багаже. Эпоха революционных взрывов и социальных катастроф не поддается осмыслению художника с тех позиций обостренного индивидуализма, какие занял Кулиш в «Народном Малахии» и в «Патетической сонате».

И такой пересмотр неизбежно повлечет за собой перестройку всего арсенала художественных средств, которыми оперирует сейчас Кулиш.

Форма лирической драмы, как она использована автором «Патетической сонаты», — с ее системой эпизодов-видений, с разорванной композицией, с образами-тенями, с преобладанием музыкального начала над логическим — ограничивает художникасугубо личной темой, откровенно связанной только с его собственными душевными исканиями и сомнениями. Это всегда — открытый монолог поэта на тему: «Я и мир» — в его хаотическом непознанном состоянии. И в этом монологе поэт не приходит ни к каким определенным выводам и решениям.

В таком откровенно субъективистском, индивидуально-психологическом отображении действительности и заключается своего рода назначение лирической драмы. В пьесах этого жанра художник обращается к современникам с признанием в своей неспособности найти смысл в окружающем его мире. Образы лирической драмы деформируют картину действительности, а не устанавливают в ней хотя бы временный порядок.

Так было у Блока в его драматической трилогии, отразившей духовное смятение, охватившее поэта перед зрелищем мира, потерявшего в его глазах смысл и устойчивость. Когда Блок выходит из своего короткого духовного кризиса, он отказывается и от художественной системы лирической драмы.

Нечто подобное мы наблюдали в тех пьесах Файко, Шкваркина и Олеши, о которых упоминали выше. И с особенной резкостью это сказалось в ранней пьесе Маяковского («Владимир Маяковский»), с хаотическим нагромождением гротесковых образов, обступивших поэта.

Лирическая драма с ее художественной спецификой не приспособлена для широких социальных обобщений, к которым явно тяготеет Кулиш в своей «Патетической сонате». Такие обобщения в драмах этого своеобразного жанра приобретают незакономерный, произвольный характер.

В Этом отношении ранняя пьеса Кулиша — «97», по-видимому, была более органична для него как художника. Жестокая в своей трагической правде, она в то же время через индивидуальные судьбы отдельных людей утверждала высокое социальное начало, как это и бывает во всякой подлинной трагедии. И написана она была в другом художественном ключе. В ней сочеталось глубокое раскрытие человеческих характеров, вырастающих в образы больших социальных обобщений, с мужественным реалистическим письмом. Здесь автор находился в своей сфере.

На зыбкой почве лирической драмы Кулиш чувствует себя явно несвободно, если судить по его «Патетической сонате». Он не владеет с необходимой точностью сложными художественными средствами и приемами, свойственными этому жанру.

Прежде всего это сказывается на языке пьесы, крайне невыразительном, а временами просто безвкусном по словарю. Декламация о рыцарях, несущихся вскачь по украинской земле, слово «мечта», склоняемое во всех возможных падежах, и многое другое в таком же роде — весь этот словесный невыразительный материал, взятый из плохих стихотворных образцов, — уже давно потерял свою поэтическую первородность.

В то же время выразительность и образная точность языкового материала, его индивидуальное стилистическое своеобразие приобретают особое значение в жанре лирической драмы. В такой драме, строящейся на своего рода монологе автора, распределенном между несколькими персонажами-декламаторами, словарь художника должен быть, как в стихотворном произведении, предельно точным и полновесным по образной ткани. Ведь здесь нет возможности расцветить речь характерными бытовыми и психологическими особенностями языка каждого отдельного действующего лица или сочетать ее с последовательно развивающимися драматическими ситуациями, которые поворачивают иногда одно и то же слово различными сторонами и придают ему новую смысловую направленность.

В монологе «Патетической сонаты», растянутом на четыре акта, бедный словарь Кулиша утомляет внимание и очень часто не доводит до сознания зрителя мысль автора.

То же самое нужно сказать и о действенном, зрелищном оформлении этого драматического монолога. Лирическая драма, построенная на разрозненных эпизодах-иллюстрациях, крайне статична по своей внутренней структуре. Поэтому она требует внешней динамики, контрастной смены ритмических кусков, зрелищного обострения каждого отдельного эпизода, его драматической завершенности. В этом отношении характерны те же маленькие драмы Блока с пестрой калейдоскопичностью быстро сменяющихся, коротких и контрастных по сценическим краскам явлений. Такой же внешней динамичностью, пестротой красок и ритмическим разнообразием отмечены «Евграф, искатель приключений», «Заговор чувств», «Список благодеяний» и «Вокруг света на самом себе».

А в «Патетической сонате» подавляющее большинство эпизодов сделано рыхло, статично и развертывается в одной и той же декоративной обстановке. Действующие