Читать книгу - "Секретные коммандос - Джон Л. Пластер"

В тот день мы услышали выстрел в отдалении, но Джордж спокойно мотнул головой, имея в виду, что это не был сигнальный выстрел следопыта — вероятно, солдат NVA охотился на обезьян или диких свиней. Передавая выражение лица Джорджа Ламу — который сразу все понял — я начал видеть, что мне не требуется произносить ни слова, чтобы предупредить об опасности или указать направление, выразить голод или жажду, обозначить число, велеть кому-либо бежать, остановиться или замереть. Мы ходили так сутками, настолько привыкая не разговаривать, что обычный голос пугал, подобно выстрелу.

Наша первая ночь прошла без происшествий. Мы не слышали ни артиллерии, ни признаков присутствия противника, за исключением нескольких далеких выстрелов, вероятно, не имевших к нам никакого отношения. Осматривая место нашего ночлега на следующее утро, я обнаружил смятые растения и листья там, где лежали наши люди; я сделал все возможное, чтобы уничтожить следы.

Пару часов спустя мы остановились на склоне холма на ежечасный перерыв, когда — ТА-ДАМ! — позади нас, примерно в 200 ярдах, треснул сигнальный выстрел. Я подал знак Бену, предлагая поставить мину-ловушку на нежелательных преследователей, на что Бен кивнул в знак согласия. Под прикрытием Джорджа я отошел, чтобы спрятать Клеймор, затем оснастил его батарейками от фонарика, прищепкой и растяжкой, оставив смятую сигаретную пачку, чтобы заманить следопытов на тускло-зеленую проволоку.

Сорок пять минут спустя мы поднимались на следующий холм, когда "БУ-БУУХ!" Мой Клеймор. Пока Бен с группой занимал круговую оборону, я с Джорджем прокрался назад в большой надежде захватить раненого следопыта. Наша смелость испарилась через сотню ярдов, когда мы услышали голоса, перекликающиеся с двух направлений. Как минимум несколько отделений, вероятно, человек тридцать. Мы тихо отступили, и затем соединились с группой, стараясь не оставлять следов. Благодаря предпринятому Беном искусному маневру уклонения мы больше не слышали и не видели следопытов. И, как и в первый день, мы не слышали стрельбы артиллерии.

Ближе к вечеру Бен проявил особую тщательность, выбирая нашу ночную позицию, разместив нас на крутом восточном склоне холма, обращенном к находящемуся примерно в двенадцати милях (19 км) Бенхету, так что у нас была прямая связь с тамошней артиллерийской батареей. Пятидесятиградусный склон во всех направлениях покрывал густой подлесок, что затрудняло противнику продвижение к нам, и, находясь примерно в 200 ярдах (183 м) ниже гребня, мы были вне досягаемости бросаемых с вершины гранат. Если сбиться вместе, с обращенной вниз стороны шестифутовой (1,8 м) толщины дерева могли втиснуться семь человек — но нас было восемь. Поскольку я был хвостовым стрелком, Бен решил, что я буду ночевать один с противоположной стороны дерева. Я выставил свой Клеймор, развернув его вверх по склону, в то время как остальные установили свои Клейморы по флангам и вниз по склону. Бен передал по радио Кови наш доклад об обстановке на конец дня.

Незадолго до наступления темноты я расстелил у дерева подстилку и спальный мешок, а затем принялся жевать рис из пайка, положив свой Шведский К на колени. Начался небольшой дождь.

Около 20:00, через час после заката, я почти заснул, когда мне показалось, что я услышал что-то наверху. Я не мог сказать, был ли это удар, кашель или шаги — это просто было что-то. Я тихо сел, повернул голову в сторону звука и прижал к себе Шведский К. Что это было? Я закрыл глаза, снова открыл их, но в столь полной кромешной тьме не увидел никакой разницы.

Еще один звук, примерно на том же расстоянии вверх по склону, но больше в стороне, нечеткий, как шелест листьев. Это не было случайное падение листа, здесь присутствовала некая ритмика, пусть и смутная, нюанс, который напомнил мне оленя из Миннесоты, пытающегося проскользнуть мимо — напряженного, проверяющегося, останавливающегося, прислушивающегося, принюхивающегося. Или среди звуков легкого дождя это было ничем?

Снова шорох — ветка сгибается, сжимается, скользит по чему-то, ярдах, может, в тридцати (27,5 м) вверх по склону. Это не было моим воображением. Я осторожно скользнул вбок, сунулся головой вокруг дерева и медленно прошептал Бену: "Движение — здесь, наверху".

"Да", — прошептал он в ответ. "Я выхожу на связь". Я услышал, как зашуршало его пончо, когда он натянул его на голову, чтобы заглушить голос. Прижавшись к дереву, он зашептал в радио. У нас было мало шансов ускользнуть незамеченными. Лучше было затаиться и, решил Бен, вызвать артиллерию.

Снова шум — хруст сухой ветки всего в пятнадцати ярдах (13,5 м). В любую секунду я ожидал бах-вззз-бум прилета РПГ. Так ли погибли мои товарищи из РГ "Нью-Мексико"? Я представил стрелка с РПГ, с заряженной ракетой, готового выстрелить, направившего ее на меня. Я не мог заглушить свое колотящееся сердце.

Из-за дерева я услышал голос Бена, а затем тихое "Чш-ш-ш!" Джорджа.

У меня не было времени подумать — навалился страх. Руки дрожали. Эта непроницаемая чернота напомнила мне игру в прятки, в которую мы играли детьми в подвале у родителей. Мы забивались за старый диван или под таз для стирки, а другой ребенок, рыча как монстр, приходил охотиться за нами в темноте. Как и тогда, я чувствовал себя одиноким и пойманным в темноте, на обращенной к склону стороне этого огромного дерева, неспособным теперь даже шептать. Мое сердце колотилось. Мне стрелять из своего Шведского К? Взорвать Клеймор?

Я размышлял о том, что произошло. Где-то наверху следопыт напал на наш след, они посчитали, что мы не можем уйти далеко до темноты, затем они выстроились вдоль хребта и начали прочесывать сверху вниз. Они планировали гнать нас вниз по склону, а затем стрелять по нам с возвышенности. Если мы шумно бросимся вправо или влево, вся их цепь откроет по нам огонь. Они точно знали, что делают.

Затем высоко над головой — вззз-з-з-ззз — БУУУМ! Наконец, первый 175-мм снаряд взорвался, но это было в сотнях ярдов к западу от нас, с сильным перелетом относительно вершины хребта. Бену придется корректировать по звуку, неточный, медленный процесс, осложненный плохой точностью орудия и близостью противника.

Мне стрелять и бежать? Нет, я был слишком близко к слишком большому количеству солдат NVA; вероятно, человек десять сейчас притаились в пределах дюжины ярдов, и первые же очереди из АК будут нацелены на мою дульную вспышку. Осознание этого заставило мои колени дрожать, и чем больше я думал об этом, тем сильнее тряслось все мое тело. Что говорил мне Ховард? Неважно, насколько плоха ситуация,