Читать книгу - "Повседневная жизнь русского средневекового монастыря - Елена Владимировна Романенко"

зажигали. После Евангелия масло гасили и снова зажигали на девятом каноне утрени, теперь оно уже горело до самого конца утрени.

К елеопомазанию подходили в том же порядке, что и сейчас: сначала целовали праздничную икону, потом помазывались – святым маслом начертывался крест на челе (на лбу). В монастырях служащий священник первым помазывал игумена, затем игумен помазывал священника и остальную братию, через некоторое время священник менял игумена. Помазывая иноков, игумен называл их имена и говорил молитву: «Благословение Господа Бога и Спаса Нашего Иисуса Христа, на рабе Божием (имя) на здравие и на спасение, на оставление грехов»[197].

В некоторых общежительных монастырях всенощное бдение служили по скитскому обычаю, например, в обители Евфросина Псковского. Такой порядок службы преподобный, видимо, выбрал, чтобы усугубить подвиг, который несли его монахи. От службы общежительных монастырей скитское всенощное отличалось своим составом и продолжительностью. Оно начиналось после вечерней трапезы, в первом или втором часу ночи (считая от захода солнца), и продолжалось всю ночь до утренних зорь. После обычных начальных молитв вычитывали сразу три кафизмы (из Псалтири) подряд, канон Пресвятой Богородице. После молитвы «Достойно есть» все садились и слушали божественные писания. Чтение продолжалось час или два (по усмотрению настоятеля). Читали внятно, не торопясь, как бы рассказывая, чтобы все было понятно. Если кто из монахов что-то не понимал, то спрашивал и слушал объяснения. В это время проходила исповедь.

Затем вновь читали три кафизмы, канон Иисусу Христу или тот, который повелит настоятель. И опять следовали три кафизмы, стихиры празднику, в канун которого собралась братия. Если это была воскресная служба, то читался канон Святой Троице. После канона пели молитву «Достойно есть», служили литию («всенародное моление», общее моление, совершаемое в притворе храма), далее следовали молитвы «Ныне отпущаеши раба Твоего, Владыко», «Богородице Дево, радуйся» (три раза), «Буди имя Господне» (три раза) и опять следовало чтение божественных писаний. Потом звонили к заутрене. Читали «Трисвятое», тропарь «Спаси, Господи, люди твоя», шестопсалмие, тропарь Воскресению или предстоящему празднику и 17-ю кафизму (таким образом, на скитском всенощном вычитывали десять кафизм). После тропарей «Ангельский собор» совершался выход с Евангелием. Затем следовало чтение канона, на седьмой песни канона читали Пролог, в это время можно было сидеть. Затем следовала «Песнь Богородицы»: «Величит душа моя Господа» (ее не пели, а произносили), канон, «Великое славословие» (по правилу скитской службы все молитвы, тропари, кондаки читались, пели только «Достойно есть» и «Великое славословие»), молитвы и отпуст, затем молитвы первого часа дня и отпуст, после которого все благословлялись у настоятеля и расходились по кельям. Повечерие и полунощницу иноки скита вычитывали в кельях.

Нетрудно догадаться, что такая служба была под силу далеко не всем и требовала определенного навыка. Однажды в монастырь преподобного Евфросина пришел некий священник из Великого Новгорода. Он считал себя духовным подвижником и в глубине души даже гордился этим. Священник много слышал о подвигах монахов Елеазарова монастыря и решил сравнить их со своими. Преподобный Евфросин принял его с радостью и даже выделил ему отдельную келью для отдыха душевного и телесного. Весь день священник трудился вместе с братией, а как село солнце, пошел на службу. Уже было глубоко за полночь, когда прочитали почти половину Псалтири, каноны и закончилось «великое чтение» (видимо, чтение божественных писаний), а также половина «прочего пения» (то есть других молитв).

Это перечисление состава службы в Житии преподобного Евфросина говорит о том, что служили именно скитское всенощное. Кроме того, если бы служили обычную службу, она бы не вызвала удивления у священника. А тут он, не понимая состава странной службы и утомившись от дневных трудов, стал впадать в малодушие. Сон валил его с ног, он шатался как пьяный, прислонялся к стене, часто кивал головой, которая падала ему на грудь; глаза закрывались сами собой. Наконец, немного справившись со сном и не видя ни конца, ни края службе, он подошел к одному из клириков и спросил его: «Уже далеко за полночь. И что это за пение (то есть служба. – Е. Р.): то псалтырь, то каноны, то продолжение чтения. И будет ли этому конец или мне конец придет?»[198]. Опять же из перечисленного состава службы видно, что священник достоял только до конца вечерни. Клирик ответил: «Когда час дня начнется (то есть в седьмом часу утра. – Е. Р.), тогда закончится служба».

Ничего не сказав на это, священник достал «лентеон» (полотенце), опоясался им, связал концы вместе и накинул их на спицу, торчавшую из стены, потому что стоять он уже не мог, а в церкви, видимо, не было даже скамеек, чтобы сидеть во время чтения святоотеческих творений. На полотенце священник провисел до конца бдения. В монастыре преподобного он прожил еще десять дней, «едва скоротав» их. Когда вернулся в Новгород, к нему собрались домашние и знакомые и спросили его, какое впечатление на него произвели иноки обители преподобного Евфросина. Помолчав немного, он ответил: «Видите ли вы это дерево? Оно не требует ни сна, ни дремания, никакого покоя. Так и он (Евфросин) пребывает там с братией: железный с железными». Они же, услышав такой ответ, спросили его: «Ты еще пойдешь туда, где такие многие духовные труды совершаются?» Он же ответил им: «Не могу я, плотской человек, перестоять дерево и превзойти бесплотных в трудах»[199].

Когда завершалась служба первого часа дня, начинался цикл дневного богослужения, состоящий из третьего часа, шестого часа и литургии. Третий час соответствует нашему десятому, одиннадцатому и двенадцатому часам дня; шестой соответствует первому, второму и третьему часам после полудня. Суточное богослужение завершалось обедней, за которой служили литургию – самое важное христианское богослужение, ибо за литургией совершается таинство евхаристии – приношение Богу таинственной жертвы Тела и Крови Христовой под видом хлеба и вина в воспоминание совершенного Им искупления мира.

Обедня

Обедня в обычные дни начиналась через два с половиной – три с половиной часа после заутрени. Когда звонили к обедне, пономарь зажигал свечу на престоле, перед Царскими вратами и «перед Пречистой» (иконой Пресвятой Богородицы). Чин литургии в XV–XVI веках почти не отличался от нынешнего за исключением некоторых богослужебных особенностей – проскомидию совершали на трех и пяти просфорах. При возгласе «Возлюбим друг друга» священник говорил особую «Молитву в любовь, еже есть мир»: «Господи Иисусе Христе, любви Творче и Дателю благых, дай же нам рабом Твоим любити друг друга, якоже ны (нас. – Е. Р.) Ты возлюби, да единою любовию уединени сущи к Тебе Богу приближаемся и хвалы Тебе воссылаем и причастимся Святых Твоих