Читать книгу - "Древняя Спарта и ее герои - Лариса Гаврииловна Печатнова"

(Xen. Hell. III, 4, 2). Такая непосредственная зависимость декархий от положения Лисандра служит лишним доказательством тому, что они были исключительно его собственной инициативой, и как таковую ее и уничтожили эфоры.

Но даже если бы Лисандр не попал в опалу, его декархии долго не просуществовали бы. Спарта была не способна поддерживать в союзных городах выработанную Лисандром единообразную модель правления. У нее не было для этого ни денег, ни людских ресурсов. Предоставление греческим полисам «отеческих политий», как бы благородно это ни звучало, фактически означало отказ Спарты от дальнейшей поддержки дружественных режимов. Со стороны Спарты это было признание своего политического бессилия.

Вторым элементом, обеспечивающим сохранение спартанской гегемонии, были спартанские гарнизоны, возглавляемые военными комендантами — гармостами. Посылка военных отрядов во главе со спартанскими офицерами в должности должна была обеспечить силовую поддержку тираническим режимам, внедренным Лисандром в союзные города. Эти корпоративные тирании не пользовались популярностью у собственных граждан и могли рассчитывать только на внешнюю помощь. Пока у власти был Лисандр, такая помощь им была обеспечена.

Сам термин «гармост» в традиции чаще всего ассоциируется с Лисандром, хотя гармосты существовали и до него, и после него. Вопрос о личном участии Лисандра в деле преобразования института гармостов в универсальную имперскую магистратуру до сих пор остается открытым. Нам известны имена лишь двух гармостов, которые бесспорно были назначены самим Лисандром. Это Сфенелай, гармост Византия и Халкедона (405 г.), и Форак, гармост Самоса (404 г.) (Хеп. Hell. II, 2, 2; Diod. XIV, 3, 5). Если о Сфенелае сведений почти нет, то Форак — фигура известная. Спартиат, заслуженный офицер, командующий крупными военными подразделениями во время Ионийской войны, правая рука Лисандра в битве при Эгоспотамах, он, конечно, не случайно был назначен гармостом Самоса, только что усмиренного Лисандром. Однако и Сфенелай, и Форак недолго оставались гармостами. Первый был отрешен от этой должности в 404 г., второй — в 403 г. Причину отставки Сфенелая мы не знаем, а что касается близкого друга и соратника Лисандра — Форака, то он был обвинен эфорами в противозаконном хранении денег и казнен (Plut. Lys. 19, 7).

Гармостом был и сам Лисандр. В таком качестве он был послан в Афины в 403 г. Как военный комендант Афин он должен был помочь тамошним олигархам в их борьбе с демократами, возглавляемыми Фрасибулом. По словам Ксенофонта, Лисандр был крайне заинтересован в таком назначении. Он «исходатайствовал афинянам ссуду в сто талантов и добился того, что сам был послан гармостом во главе сухопутного войска, а брат его Либий — навархом» (Hell. II, 4, 28). Задачи Лисандра были во многом схожи с теми задачами, которые стояли перед любым спартанским гармостом. Другими были только масштаб и мера ответственности: по большому счету, именно в Афинах в этот момент решалась судьба спартанской державы. Как и прочие гармосты, Лисандр командовал не гражданским ополчением, состоящим из спартиатов и периеков, а наемниками.

В греческом мире спартанские гармосты пользовались скверной репутацией. В конце V в. в Греции стали распространяться слухи, в которых были заинтересованы недоброжелатели Спарты, о плебейском происхождении гармостов. Спартанцев обвиняли в том, что они назначают гармостами людей не имеющих гражданского статуса, даже илотов. Предание о рабском происхождении гармостов Лисандра мы находим в рассказе Ксенофонта о посольстве беотийцев в Афины перед битвой при Галиарте (395 г.). В приводимой Ксенофонтом речи беотийские послы ставят в вину спартанцам наряду с прочими злодеяниями также и то, что «они не стесняются назначать гармостами своих илотов» (Hell. III, 5. 12). Исократ в «Панегирике» говорит примерно о том же. Он уверяет, что «спартанцы предпочитают служить одному из илотов» (IV, 111). Таким образом, по крайней мере два писателя-современника утверждают, что существовали гармосты плотского происхождения.

Однако и Исократ, и Ксенофонт оперировали скорее не фактами, а тем общим впечатлением от спартанской гегемонии, которое тогда сложилось в Греции. В традиции не засвидетельствовано ни одного конкретного примера гармоста негражданского происхождения. Наоборот, те двое гармостов, которые были назначены самим Лисандром — Сфенелай и Форак, — оба принадлежали не просто к гражданам, а к спартанской элите. В этом Лисандр следовал давно установившейся традиции назначать на высшие командные посты, к числу которых, бесспорно, принадлежали и гармосты, людей из знатных и богатых семей. Видимо, самое большее, на что мог решиться Лисандр, — это в обстановке войны сделать гармостом представителя маргинальных групп спартанского гражданства, к коим относились неодамоды[243] и гипомейоны.

Откуда же возникла тогда версия о гармостах-илотах? Ответ, возможно, заключается в следующем. Гарнизоны, посылаемые Спартой, конечно, состояли главным образом из неодамодов и наемников. Низший командный состав также мог комплектоваться из этой среды. А поскольку в момент наибольшего могущества Спарты любой ее представитель становился важной персоной в завоеванных общинах, то социальная «ущербность» солдат и низшего гарнизонного офицерства автоматически могла переноситься и на их руководителей. Спартанцев настолько не любили, что с радостью принимали на веру любую порочащую их информацию. Отсюда скорее всего и возникли гармосты-илоты.

Весьма вероятно, что обвинения, направленные против спартанских гармостов, в первую очередь имели целью задеть самого Лисандра. Ведь традиция, правда, поздняя, в числе мофаков[244] наряду с Гилиппом и Калликратидом называет также Лисандра (Phyl. FgrHist. 81 F. 43; Aelian. V. h. XII, 43). Враги Лисандра вполне могли в своей «злостной клевете» превратить его из мофака в илота, что и нашло отражение в предании (Xen. Hell. III, 5, 12; Isocr. IV, 111). Но скорее всего Лисандр относился к полноправным спартанцам — гомеям. А слухи об его сомнительном происхождении появились, вероятно, из-за того, что его семья, хотя и знатная, обеднела.

Негативное отношение к спартанской гегемонии и лично к Лисандру во многом формировалось из-за сурового правления гармостов и декархов. Невежественные, грубые и корыстолюбивые гармосты обращались с союзниками в лучшем случае как со своими подчиненными, в худшем — как с собственными рабами. Оказавшись в богатых островных и ионийских городах, они легко становились орудиями местных властей и начинали заботиться исключительно о собственном обогащении. Факты подтверждают общее резко отрицательное впечатление от спартанского господства, отмеченное древней традицией. В этом смысле показателен судебный процесс над Фораком, гармостом Самоса, обвиненном в присвоении денег (Plut. Lys. 19). Но всех затмил своей жестокостью и корыстолюбием гармост Византия Клеарх, чье поведение в Византии во многом способствовало складыванию у греков традиционного образа спартанского гармоста-тирана (Diod. XIII, 66, 5; XIV, 12, 2–9). Клеарх даже среди прочих гармостов прославился исключительной жестокостью.

Но насильственные действия спартанских гармостов не вызывали, как правило, никаких нареканий на родине и считались скорее нормой, чем исключением