Читать книгу - "Духовный путеуказатель - Мигель де Молинос"

120. Если ты предаёшь себя Богу так уединённо, свободно и отвлечённо от всех вещей, то будешь всеблагополучшейшей из всех тварей, ибо в этом святом уединении Всевышний творит Своё тайное жилище, в этой пустыне находится рай, в котором наслаждаются обращением и общением Божьим, и в этой внутренней отлучённости слышат Его сильный, дивный и божественный глас.

121. Если ты хочешь войти в это духовное небо, то забудь и отринь все заботы и помышления; отбрось самого себя — и любовь Божья будет жить и господствовать в душе.

122. Живи, отлучившись, насколько возможно, сердцем от тварного; целиком и полностью посвяти и предай себя своему Творцу и принеси Ему себя в жертву в тихом и мирном духе. Чем больше обнажает себя душа от всех вещей и погружается в это внутреннее уединение[131], тем сильнее Бог будто бы одевает и облекает её спасением и правдой, и чем более уединённа и праздна (даже от себя самой) она бывает, тем больше Святой Дух наполняет её.

123. Нет блаженной жизни, кроме как уединённой; ибо в этом благословенном состоянии Бог через соединение, происходящее от сладкой и внутренней любви, даёт Себя твари, а тварь себя — Богу. О, сколь немногие люди приходят к тому, чтобы вкушать это истинное уединение!

124. Чтобы душа стала на самом деле уединённой, она должна забыть себя и всё тварное; ибо нельзя приблизиться к Богу иным путём, кроме этого. Многие, желая этого, отбрасывают все свои вещи, но не себя самих, и всегда удерживают свой вкус, свою мысль, волю и суждение. Из этого и происходит, что столь мало праведно уединённых; ибо если душа не освободит себя и не отвлёчёт от своего ума и познания, от своей воли, от своей похоти и выгодности; и от ощущения, собственномыслия и вожделений даже к духовным дарам; и от предстоящего успокоения ума, самоугодности в покое, и в том не останется, — то не сможет достичь высочайшего благополучия, которое находится во внутреннем уединении.

125. Итак, спеши, о христианская душа, спеши и не закосневай, дабы прийти тебе к этому блаженному уединению. Это Бог зовёт тебя; отчего же не войдёшь ты, будто в своё средоточие, в своё внутреннее основание, — в котором Он хочет тебя обновить, применить, наполнить, одеть и показать тебе новое небесное царство, полное радости, веселья, полное мира и покоя?

ГЛАВА XIII

Что является тем созерцанием, которое сообщается душе без её содействия, причём содержит она себя только в страдании[132]; о чудесах этого действия

126. Когда употреблённым прилежанием душа образовала и уже приобрела в себе твёрдое существование внутреннего возвращения и приобретённого[133] созерцания (пусть и посредством благодати, о чём мы говорили раньше); когда она умерщвлена или нарочито упражняется в умерщвлении себя и желает полностью отречься от своих пристрастий; когда она сильно и с любовью приемлет как внутренние, так и внешние средства умерщвления и от всего сердца хочет умертвить восстания своего ума и собственные действования, — тогда Бог просто, без её усмотрения, увлекает и возвышает её к совершенному покою, глубоко вливает в её сердце пламя Своей любви, благодаря чему она получает божественную силу, новую жизнь, праведный вид и способность ко всем добродетелям.

127. Тогда Божественный Жених усыпляет её совсем сладким и спокойным сном, возвышая её силы. И когда она словно спит, тогда вкушает она нечто с непостижимой тишиною, но всё же не знает, в чём состоит её наслаждение. Тогда душа, возвышенная в это состояние, находится соединённой с высочайшим добром, не употребив никакого труда на это соединение. В этом высочайшем месте и освящённом храме души Высочайшее Добро и Источник всего добра открывает себя потом своей твари и даёт ей вкушать себя таким образом, который превосходит все наши чувства и помыслы. Тогда в душу приходит дух чистоты [поскольку душа уже так высоко очищена, что больше не способна к чувственному, а лишь только к сверхчувственному и духовному], принимает господство над нею и царит в ней так, что создаёт в ней те освещения, назидания и чувствования, которые нужны для чистого и совершенного соединения.

128. Когда же душа возвращается из этого сладкого и божественного объятия, то находит себя полной света, любви и глубокого высокопочитания Величества [высочества] Божьего, полной живого познания своей бедности, так же как и способной и готовой принимать, терпеть и исполнять всё, чего требует всесовершеннейшая добродетель, возможная в этой жизни[134].

129. Итак, простое, чистое и влиянное и совершенное созерцание есть настоящее и внутреннее откровение Божье, через которое Бог даёт душе познавать и вкушать Себя, Свою благость, Свой мир, Свою дружественность и сладость; и то, с чем она обходится, есть нагой, неизречённый Бог — отвлечённо, в глубоком внутреннем безмолвии от всех особых помыслов увеселяющий Бог, богатый радостью[135], Который весьма приятно влечёт к Себе и возвышает нас духовным и высочайше простым образом. Это дар, который Божественное Величество сообщает, когда хочет, как и сколько Ему угодно; хотя такая жизнь есть скорее состояние креста, терпения, смирения и страдания, чем наслаждения или радости.

130. Ты не можешь пить этот божественный нектар и вино радости, если не движешься храбро в добродетели и не стараешься с великим духом и твёрдостью утверждать свою душу в мире, в молчании, в забвении всего и во внутреннем уединении. Как бы мог ты слышать кроткий и тихий глас Божий среди смятения склонности к тварному? Как бы мог ты различать и ясно понимать чистый дух среди искусственных размышлений и утончённых заключений разума? Итак, если душа не желает постоянно умертвлять себя, отвергать всё телесное и приятное чувствам и отдалять его от себя, то созерцание её будет не чем иным, как сущей суетой, ложной благоугодностью и глупой дерзостью.

ГЛАВА XIV

Продолжение прежнего содержания

131. Но даже этому влиянному или обретённому без содействия человека созерцанию Бог не всегда сообщает себя в равной степени, но позволяет то больше, то меньше ощущать себя, нимало не взирая на умерщвление и отвержение души; ибо это дар одной только милости, который Бог даёт, когда и как хочет, и потому нельзя усматривать в этом ни общего правила, ни известного