Читать книгу - "Ты тоже видишь смерть - Морита А"

Два портфеля поместились в корзину, а третий я повесил на левое плечо.

Мальчишке сказал:

— Залезай! — И похлопал для убедительности по багажнику.

Бедняга смотрел на меня квадратными глазами и распахнул рот.

— Не зевай! Опоздаем. Я тебя подброшу.

Мальчик неуверенно кивнул и вяло вскарабкался ко мне за спину. Несчастным натруженным ногам пришлось тащить дополнительно младшеклашку и четыре портфеля в придачу, но велосипед все-таки кое-как тронулся. По пути мы миновали трех сверстников моего пассажира, которые ничего не несли, и я громко зазвенел колокольчиком.

Перед воротами школы я ссадил мальчика и отдал ему его груз.

— Если прямо им не скажешь, что больше не будешь ничего таскать, они не отстанут!

Школьник отвел глаза и закусил губу.

Я снова перекинул ногу через раму и кинул напоследок:

— Завтра опять подвезу, так что смотри не умирай!

Мальчик впился в меня изумленными глазами. Губы его задрожали, как будто он силился что-то сказать, но я торопился на электричку, так что пришлось поднажать на педали.

Тем не менее я услышал вдогонку тихое «спасибо». Я затормозил, обернулся, и мальчик мне робко улыбался.

Не знаю, достигну ли я таких же высот, как дедушка, но по крайней мере сделаю все возможное, чтобы цифры над головой этого мальчугана исчезли.

Я устремился к станции, молясь по дороге, чтобы они пропали уже завтра.

Впервые за три с лишним месяца я раскрыл тетради и учебники. Я силился наверстать упущенный материал и исписывал чистые листы убористыми знаками. Старался запоминать на уроке столько, сколько упихивалось в голову.

Глазом моргнуть не успел, как занятия кончились. Как только отзвенел звонок, я покидал все в сумку.

Южный корпус, третий этаж. Я отправился в кабинет литературного кружка.

Внутри царила тишина. Репетиции группы и странные завывания из лаборатории оккультных исследований стихли до окончания итоговых контрольных. Я занял привычное место и огляделся по сторонам.

С тех пор как к нам вступила Куросэ, с полок исчезла вся пыль. Кадзуя постоянно оставлял за собой пакетики из-под закусок, крошки и банки. Теперь его нет, и въедливой Куросэ, которая обожает наводить чистоту, возможно, станет скучновато. Из дел осталось разве что заполнить новый сиротливый стеллаж книгами.

Скрипнула дверь, и на пороге выросла вторая участница кружка. Она бросила на меня смущенный взгляд и присела за ту же парту, что и обычно. Робела, видимо, потому что я ее вчера обнял в порыве чувств. Лицо обдало жаром, и я тоже неловко отвернулся.

— В кружке остались только мы… — заметила девушка, доставая из сумки книгу, завернутую в дополнительную обложку.

— Да, жалко. Теперь, наверное, нас закроют.

— А, нет, за это не переживай. Я уже говорила с куратором.

— О чем?

— Что до нашего выпуска Кадзуя будет считаться участником кружка. — Куросэ сдержанно улыбнулась и добавила: — Учителя не возражают, так что литературному кружку быть.

— Ого. Ну и замечательно.

— Угу.

Я тоже достал из сумки книгу и покосился на ту, что читала Куросэ. Наверняка опять саморазвитие. Судя по вороху торчащих во все стороны закладок.

— Кстати, я же у тебя тоже хотел спросить.

— Что? — Она закрыла томик и подняла на меня глаза.

Мы в последнее время нередко оставались наедине, но не успели поговорить на одну тему.

— А ты зачем живешь?

Уж кто, как не Куросэ, любительница мотивирующей литературы, лучше всех мне ответит, в чем смысл жизни. Может, она хотя бы отчасти поняла ответ на вопрос, над которым я бился последние три месяца.

— Кадзую-куна тоже спрашивал? — хихикнула Куросэ, и я честно ответил:

— Да.

— Он за тебя переживал. В день, когда его не стало, он мне сказал, что тебя явно что-то гложет.

— Ого…

— Я… — вымолвила Куросэ и остановилась. Видимо, подбирала слова, а я внимательно смотрел, как ее взгляд блуждает по комнате. — Я не знаю.

— А? — Она столько времени молчала, и такой ответ?

Девушка серьезно поглядела на меня:

— Не знаю, но что-то такое у меня засело в душе, что иначе я жить не могу. Хотя сама не понимаю что.

Что ж, наверное, тоже один из возможных ответов. Наверное, на такой вопрос каждый отвечает по-своему. А может, и вовсе не стоит искать никакого ответа.

— А ты, Арата-кун? Зачем живешь?

Она меня огорошила, и я умолк. Я только спрашивал, а собственные мысли еще ни разу не формулировал. Куросэ не сводила с меня глаз и ждала, что же я скажу.

— Я тоже не знаю. Но еще будет время подумать.

Пока что ничего другого в голову не идет. Теперь, когда вся жизнь еще впереди, я неспешно заполню картину штрихами или напишу свою историю.

Одно я знал точно: чтобы найти ответ, надо жить. Значит, пока рано сдаваться. Даже если вдруг над моей головой опять зажгутся цифры, я буду спасаться от смерти, пока не пойму, ради чего я все-таки жил. А потом уже можно и упокоиться с миром.

Остаток времени мы молчали, уткнувшись каждый в свою книгу. Без Кадзуи у нас в кабинете все-таки слишком гнетущая тишина. Что бы я отдал, чтобы мы все вместе прозанимались тут все три года до выпускного! Чтобы Кадзуя еще немного попредседательствовал в нашем литературном кружке. Вот было бы счастье.

Я глядел на пустующее место и размышлял о том, что могло бы быть, и тут зазвенел звонок. Зимой внеклассные занятия заканчивались раньше. Пусть я хотел еще немного почитать, но пришлось закрывать книги и собираться.

— По домам? — спросила Куросэ.

— Ага.

Мы как ни в чем не бывало миновали коридор, школьные ворота: Куросэ шла рядом и вела велосипед. Солнце только село, и небо, окрашенное багрянцем, казалось чьей-то ожившей фантазией.

— Арата-кун, ты как будто переродился.

— Разве? — переспросил я, переводя на нее взгляд.

— Наверное, это неудивительно, но до вчерашнего дня твои глаза казались мертвыми, ты ходил мрачнее тучи, а теперь у тебя лицо прояснилось, как чистое небо. Такой ты и есть обычно, да?

— Наверное. Когда я увидел цифры, то поставил на себе крест и ходил в несколько раз угрюмее, чем всегда. Но лично я считаю, что в основном переменился не потому, что угроза миновала, а потому, что в моей жизни теперь есть ты.

— Чего? А я-то тут при чем? Я же ничего такого… Правда?

— Правда, — улыбнулся я недоумевающей Куросэ.

Она озадаченно склонила голову набок:

— Ничего не поняла, но рада, если от меня правда была польза. — Она робко улыбнулась.

— Ой!

В Куросэ чуть не врезался встречный велосипедист. Она бы упала, но я успел ее подхватить до падения. Ее собственный велик вырвало из рук, и он отлетел на дорогу, но, к счастью, не попал под машину.

— Ты в порядке?

Паренек, который чуть не сбил ее с ног, на вид девятиклассник, звонко извинился и укатил дальше.

— Я в полном порядке. Но если б не ты, могла проститься с жизнью! — серьезно призналась она.

— Глупостей не говори, — пригрозил я и отпустил ее.

Из корзины велосипеда выпала сумка, а оттуда по дороге рассыпались книги. Видимо, эта растяпа забыла застегнуть молнию. Я помог все собрать.

«Как подойти к любимому мальчику», «Любовь и страсть», «Отношения для чайников». Самодельные обложки послетали, и миру явились названия припасенных Куросэ изданий.

— Ой! Не смотри! — взмолилась она, отбирая у меня всю стопку.

Красная как рак, запихнула их обратно в сумку, подняла велосипед и ускорила шаг.

А всего пару месяцев назад подруга читала только про смерть. Теперь ее книжная выборка куда лучше отвечала стереотипам о старшеклассницах. Я вспомнил ее рассказ и хихикнул.

Так и улыбался, провожая взглядом стремительно удаляющуюся Куросэ.

Дома меня встретило звонкое тявканье. Мама собирала клетку для собаки, а рядом с ней послушно сидела миниатюрная такса. Поодаль громоздились всякие сопутствующие товары: пачка корма, лоток и прочее, и прочее.

— О, забрала?

— Ага, — оборачиваясь, ответила мама. — Я заодно накупила всяких игрушек, так что поиграй с животным.

Я подобрал мячик, который