Читать книгу - "Ты тоже видишь смерть - Морита А"

Ао Морита

ТЫ ТОЖЕ ВИДИШЬ

смерть

МОСКВА

2025

ЖИТЬ И УМИРАТЬ

— А вы бы хотели узнать, когда умрете? — услышал я как-то раз на обеденной перемене, когда читал книгу.

Может, стоило пропустить эти слова мимо ушей, но я зачем-то прислушался. Не то чтобы книжка скучная — просто разговор тоже заинтересовал.

Я думал, бо́льшая часть компании ответит: «Ни за что», но внезапно голоса разделились пополам.

В целом аргументы высказывались такие:

— Когда знаешь, сколько осталось жить, можно выстроить нормальный план. Прикинуть, сколько еще нужно денег, что успеешь сделать, и прожить остаток дней рационально. Так что лично я — да: хочу знать, когда умру.

Своя логика в этом определенно есть.

— А я ни за что не хочу. Что за жизнь такая? Каждый день как на иголках. Легче не знать, а то жизни нормальной не будет.

Тоже можно понять. Я еле заметно кивнул.

— Если знать заранее, успеешь нормально попрощаться с друзьями и родными, уладишь все дела и вообще подготовишься как следует.

— А почему просто заранее не написать все, что нужно, и живи себе на полную, чтобы не жалко было умереть в любой момент?

В общем, мнения разделились. Каждый обосновывал свою точку зрения, поэтому я отложил книгу и целиком сосредоточился на споре.

— Арата, а ты как думаешь? — вдруг вовлек меня в разговор Кадзуя Нодзаки, мой друг, которого я знал чуть ли не с пеленок.

— Мне как-то все равно, — уклончиво ответил я, чем его явно разочаровал. Наверное, они хотели пятое, решающее мнение, и стоило примкнуть к одной из сторон.

Дальше ребята, видимо, заметили, что уже только переливают из пустого в порожнее, так что дебаты увяли и разговор вернулся в прежнее русло обсуждения любимых певиц и актрис.

А я, когда вернулся домой и развалился на постели, задумался: все-таки лучше знать или не знать?

Ни к какому конкретному выводу, сколько ни ломал голову, не пришел.

Зато я узнал точный ответ через год. На летних каникулах1 в десятом классе.

За три дня до начала второго триместра случилось ужасное.

С утра, когда я зашел в ванную ополоснуть лицо, обнаружил у себя над головой в зеркале две черные цифры: 99. Они мерцали и колебались, как жутковатые язычки пламени.

***

Кто-то отправил сообщение на телефон, и я проснулся от звука уведомления. Нет, череды уведомлений. Прямо скажем, спросонья по мозгам они бьют больно.

Я взглянул одним глазом на экран — второй глаз я тер.

«Ау-у-у, каникулы кончились!» — писал Кадзуя, а потом прислал целую пачку стикеров. Совершенно одинаковых: все с пандой, которая тоже кричала: «Ау!»

Я ненадолго задумался, но все-таки напечатал: «Скоро буду».

Мгновенно пришел ответ: «Ага, третий день обещаешь. Кстати, в литературном кружке пополнение. Нас не закроют, ура!»2

Что тут скажешь?

Так и оставив Кадзуе в ответ только галочку о том, что сообщение прочитано, я погасил экран.

Завернулся в одеяло и попытался снова уснуть. Однако сон не шел, пришлось вставать. Я широко зевнул и бросил взгляд на календарь: какое сегодня число и день недели?

Седьмое сентября, среда. Летние каникулы закончились неделю назад.

Одноклассники наверняка смеются за глаза: мол, я так разленился на каникулах, что уже и в школу перестал ходить. Да, начало триместра всегда давалось мне тяжко, это правда, но я еще ни разу не прогуливал продолжение учебного года. Я сделал всю домашку и даже почитал учебники наперед. Так что нет, я не по собственной воле скатился в прогульщики.

Со вздохом я выполз из комнаты в ванную.

Вымыл, во все стороны расплескивая воду, лицо и поднял глаза на хмурого парня в зеркале.

Над головой покачивалось число 90. Как огонек свечи.

Оно не исчезало, как бы отчаянно я ни мотал головой, и проходило сквозь пальцы, если я пытался его коснуться. Я знал, что значат эти цифры.

Они отсчитывали дни до смерти. Я понял это еще во втором классе.

Тогда как-то раз на перемене я встретил в рекреации нашего директора. И даже поздороваться забыл, потому что мое внимание приковали цифры у него над головой. С каждым днем число уменьшалось, а когда достигло нуля, то он упал прямо во время линейки. Не знаю точно, что с ним случилось, но вроде говорили о болезни мозга.

После этого я замечал такое же явление не раз и не два. Над прохожими, над отцом, который умер, когда я учился в пятом классе. Над подругой детства Акари Нацукава: она попала в аварию, когда мы учились в средней школе. Тут волей-неволей сообразишь, что значат эти цифры.

И вот за три дня до окончания летних каникул в десятом классе случилось то, чего я так боялся…

За редким исключением отсчет начинается с девяноста девяти. Над моей головой — то же самое.

Я и до этого читал в книгах и видел в кино истории о том, как главному герою открывается срок жизни окружающих. Теперь же этот сюжет стал мне особенно интересен, и я специально выискивал подобные истории и каждый раз вздыхал спокойно, потому что в большинстве случаев собственной смерти герой не видел. Вот я и расслабился. Решил, что мне такое не грозит.

К сожалению, реальность подготовила для меня горький и беспощадный урок. Цифры меня так подкосили, что я слег на несколько дней, а спустя три дня еще и аппетит потерял.

Я вспомнил, какой разговор подслушал год назад.

«А вы бы хотели узнать, когда умрете?»

Теперь я точно знаю. Услышь я тот вопрос снова, тут же вмешался бы в разговор и твердо ответил: нет, не хочу.

Когда над головой появились цифры, я понял, какое же счастье — блаженное неведение.

Я вновь поглядел на отражение в зеркале. Лицо парня, которому осталось жить три месяца, осунулось, как будто он хоть сейчас готов отправиться на небеса. Вдруг дверь ванной отворилась, и я рефлекторно обернулся.

— Арата, ты не спишь? Неужели тебе захотелось снова в школу? — спросила мама, округлив глаза.

С тех пор как отец погиб в аварии, мы жили втроем с бабушкой. Правда, бабушку несколько месяцев назад положили в больницу, так что мы пока остались вдвоем.

— Угу. Пойду скоро.

— Здорово. А завтрак готов! — Мама радостно улыбнулась и закрыла дверь.

Раз жить мне осталось всего три месяца, то я не видел особого смысла ходить в школу. Но дома все равно скучно, а самое главное — я не хотел расстраивать маму.

Я поспешно позавтракал, переоделся в школьную форму с белой рубашкой и вышел на улицу. Когда впервые за неделю надавил на ручку входной двери, она показалась мне туже обычного. Щурясь от яркого солнца, я оседлал велосипед, и его педали тоже крутились тяжелее.

Минут через десять впереди показалась станция. Дальше — еще пятнадцать минут на поезде и еще десять — пешком. Мой обычный маршрут.

Какой же я дурак, что зимой в девятом классе не спал ночами и сутки напролет готовился к вступительным экзаменам3. Теперь, когда я знал, какой срок мне отмерен, казалось, что все то время я потратил впустую.

Я всегда паркую велик на станции.

Пока я воевал со ржавым замком, из-за спины меня окликнул веселый голос:

— О! Арата! Выбрался наконец!

Я тут же узнал Кадзую. Даже не глядя на него, понял, что он улыбается