Читать книгу - "Деловые письма. Великий русский физик о насущном - Пётр Леонидович Капица"

техники, а не с науки, как у нас сейчас, мне кажется, пытаются делать. Творческие запросы техники к науке неизбежно поднимут ее само собой. Чтобы поднять творческий элемент в технике, конечно, надо идти на непроизводительные расходы, но их нечего бояться. Например, знаменитая и самая передовая в мире оптическая фирма Цейс в Германии так распределяет свои доходы: ⅓ – прибыль, ⅓ – капиталовложения, ⅓ – исследовательские расходы. Мне кажется, не будет преувеличением [предположить], что со временем и нам придется тратить ⅓ наших государственных доходов на творчество.

Чтобы создать творческий дух в нашей промышленности, кроме всевозможных поощрительных мер, надо также стремиться поднять мелкое машиностроение и индивидуальное производство машин. Этого у нас нет. Сделать небольшую опытную машину у нас негде, а всякая новая машина рождается, как [и] человек, маленькой, а потом растет. Так было с аэропланом, мотором, дизелем, турбиной, динамо-[машиной] и пр. У нас новую машину рожать негде. Небольшие заводы, например, изготовляющие несколько сотен автомобилей в год, являются всегда наиболее прогрессивными, так как на малом количестве машин легче вводить новшества.

Наконец, нельзя отрицать творческого элемента личности в творческой технике. Она играет такую же роль, как в литературе, музыке, искусстве.

Капиталистическая промышленность это хорошо учитывает. Например, это было лет 6–7 тому назад, химик Шеппард работал в Англии в одной фотографической фирме, сделал крупные научные работы. Его пригласил к себе «Кодак» в Америку. Шеппард любил свой завод в Англии и не хотел ни за какие деньги с ним расстаться. Тогда «Кодак» купил все акции завода, закрыл его, и Шеппарду ничего не оставалось, как переехать в Америку. Купить Шеппарда стоило «Кодаку», наверное, не меньше миллиона долларов, хотя сам Шеппард и не получил из них ни копейки. <…>

Итак, вот отчет моей работы. Мне кажется, я работал как вол и говорил вовсю. Но часто мне начинает казаться, что я представляю из себя Дон Кихота с ветряной мельницей. Может, то, что я хочу, идет вразрез со стихийными силами, и я, со всеми своими письмами, записками, буду причислен к бессмертному классу Дон Кихотов. Большинство моих записок остаются безответными, и за год, по существу, все осталось по-прежнему. Так неужели же, тов. Сталин, социализм не кроет в себе тех организационных моментов, которые необходимы, чтобы создать в Союзе условия, которые дадут нам возможность стать на самостоятельные ноги в культурно-техническом и научном творчестве? Я не верю в это. Мы должны это изменить. Но как это сделать? Конечно, инициатива должна идти от нас, ученых. Пускай другой раз я не прав, ошибался или [был] неприятно резок. <…> Но мне кажется, что это лучше, чем сидеть и ждать. Неужели я не прав, вмешиваясь во все дела, касающиеся науки в Союзе? Так почему же тогда мне возвращают мои письма с надписью «за ненадобностью»[108], не отвечают на мои записки и письма?..

Ленинград, 12 февраля 1937 г.

Товарищ Сталин,

Вчера в Ленинграде я узнал об аресте профессора В. А. Фока. Он член-корреспондент Академии наук, на Западе, как и у нас, его считают исключительно крупным ученым, одна из его работ по волновой электродинамике уже считается классической. По-моему, он самый выдающийся из всех физиков-теоретиков у нас в Союзе, несмотря на свой молодой возраст. Арест Фока на меня произвел самое угнетающее впечатление. Я себе не могу представить, что он мог сделать крупное преступление. Фок почти совсем глух, с ним даже разговаривать совсем трудно. Он всецело поглощен своей работой и производит впечатление человека, совсем оторванного от жизни.

У нас, увы, правда несколько лет тому назад были случаи арестов ученых, правда, на несколько месяцев, потом выяснялось, что это было сделано зря. Если это будет в случае с Фоком, это будет исключительно печально, так как:

1. Это еще больше увеличит ту брешь между учеными и страной, которая, к сожалению, существует и которую так бы хотелось видеть уничтоженной.

2. Арест Фока есть акт грубого обращения с ученым, который так же, как и грубое обращение с машиной, портит ее качество. Портить же работоспособность Фока – это наносить ущерб всей мировой науке.

Владимир Александрович Фок (1898–1974) – советский физик-теоретик, автор основополагающих трудов по квантовой теории поля, квантовой электродинамике, квантовой механике и общей теории относительности. Академик АН СССР (1939), Герой Социалистического Труда

3. Такое обращение с Фоком вызывает как у наших, так и у западных ученых внутреннюю реакцию, подобную, например, [реакции на] изгнание Эйнштейна из Германии.

4. Таких ученых, как Фок, у нас немного и им Союзная наука может гордиться перед мировой наукой, но это затрудняется, когда его сажают в кутузку.

Мне кажется, что никто, кроме другого ученого, Вам обо всем этом не сможет сказать, поэтому я и написал это письмо[109].

П. Капица

Москва. 10 июля 1937 г.

Товарищ Сталин!

С наукой у нас неблагополучно. Все обычные заверения, которые делаются публично, что у нас в Союзе науке лучше, чем где бы то ни было, – неправда. Эти заверения не только плохи, как всякая ложь, но еще хуже тем, что мешают наладить научную жизнь у нас в стране.

Что у нас с наукой плохо, я считаю, что могу говорить с уверенностью, так как работал долго в Англии и там мне жилось и работалось лучше, чем здесь. Но цель этого письма вовсе не в том, чтобы хвалить британцев и рассказывать, как там хорошо, но чтобы сказать о том, что, мне кажется, лежит в основе нашего слабого положения и [как] бороться за поднятие науки у нас в Союзе.

Самое поражающее в состоянии нашей науки, конечно, то, что она слабее, чем в капиталистических странах, и рост и развитие нашей науки совсем не соответствуют темпам развития нашей хозяйственной и культурной жизни. Но, несмотря ни на что, я продолжаю верить, что при социализме наука должна быть на более высокой ступени развития, чем где бы то ни было при капитализме. Иначе, конечно, быть и не может, так как наука является основным двигателем и показателем прогресса.

Так вот, какие недостатки первым делом бросаются в глаза? Это скверная хозяйственная база. Научной промышленности у нас в стране почти нет, хозяйственная организация научных институтов путаная и нелепая. Совместительство разбивает научные силы и плохо их использует. Отсутствие единства и цельности в научной организации. Отсутствие научной общественности и пр. и пр.

Теперь, кто виноват в таком положении вещей и как это исправить?

Конечно, в создавшихся условиях должна быть коренная