Читать книгу - "Китай в эпоху Си Цзиньпина - Иван Юрьевич Зуенко"

внешние вызовы: Тайвань, ситуация в Южно-Китайском море, территориальные споры с Японией и, конечно же, постоянная угроза со стороны США торговым путям, от функционирования которых зависит китайская экономика.

Итак, что же было сделано. В структуре ЦВС была создана Центральная руководящая группа по военной реформе

под руководством Си Цзиньпина[176], которая и стала куратором изменений. Прежде всего, были ликвидированы Генеральный штаб НОАК и другие структуры, находящиеся в подчинении ЦВС: Главное политическое управление, Главное управление тыла, Главное управление вооружения и военной техники. Вместо них было создано 15 департаментов по различным аспектам военного управления: от неизменной для китайских бюрократических органов «канцелярии» до отдела по международному военному сотрудничеству. Функции Генштаба при этом на себя взял Объединенный штаб ЦВС , а функции Главного политуправления — Департамент политической работы ЦВС .

Вторым ключевым направлением реформы стали ликвидация военных округов цзюньцюй

и создание на их месте театров боевого командования НОАК[177]. Если военных округов к моменту реформы в 2016 году было семь[178], то театров боевого командования стало пять: Центральный (с центром в Пекине), Западный (Ланьчжоу ), Северный (Шэньян), Южный (Гуанчжоу) и находящийся на самом ответственном направлении — Восточный (Нанкин). Если смотреть на карту изменений, хорошо видно, что не изменились очертания именно Восточного округа, — именно здесь нужна концентрация сил и средств, и нельзя допустить их рассредоточения. Тогда как округа, ответственные за внутриконтинентальные направления (прежде всего Северный и Западный, граничащие с Монголией и постсоветским пространством), значительно «разбухли» в размерах.

Наконец, третье направление реформы — создание новых видов войск, которые бы специализировались на новых методах ведения войны. Так, 1 января 2016 года были созданы Силы стратегического обеспечения НОАК

, ответственные за кибервойну, радиоэлектронную борьбу и действия в космическом пространстве. Тогда же в структуре Народно-освободительной армии появились ракетные войска , ранее называемые в Китае «второй артиллерией» и существовавшие в составе отдельного армейского корпуса. В 2024 году было объявлено о создании Сил информационной поддержки НОАК . (Другие виды войск остались прежними: сухопутные войска, ВМС и ВВС.)

Также в ходе реформы было произведено сокращение кадров на 300 тысяч человек. В результате по состоянию на 2016 год численность НОАК равнялась 2 035 000 военнослужащих. Самими китайцами примерная численность армии оценивается в 2 млн человек[179], что позволяет назвать ее самой крупной в мире (по полтора миллиона человек служат в ВС Индии и США). Сокращение в рамках реформы осуществлено за счет различных технических должностей и, прежде всего, в сухопутных войсках. Тогда как ВМС, ВВС и новые виды войск были усилены не только кадрово, но и материально-технически.

Именно при Си Цзиньпине Пекин впервые в истории, вопреки прежним установкам, что НОАК концентрируется на решении задач, связанных непосредственно с обороной Китая, заявил о намерении создать зарубежную военную базу.

Первенцем стала военно-морская база в Джибути близ порта Дорале, торжественно открытая 1 августа 2017 года — в день 90-летия НОАК. Расположение базы имеет важное стратегическое значение — отсюда можно контролировать Баб-эль-Мандебский пролив между Красным морем и Аденским заливом, одно из уязвимых «игольных ушек» на пути торговых караванов из Европы и Ближнего Востока в Восточную Азию (не случайно в Джибути также находятся базы США, Франции и Японии). Общая численность военнослужащих, находящихся на базе, варьируется от 1 до 2 тысяч человек (по максимальным, но неправдоподобным оценкам, до 10 тысяч)[180].

Несмотря на то, что позднее в СМИ (в основном западных) появлялись неоднократные сообщения об интересе Пекина к открытию баз в таких странах, как Мьянма, Таиланд, Камбоджа, Индонезия, Пакистан, Шри-Ланка, ОАЭ, Кения, Сейшельские острова, Танзания, Ангола, Намибия, Вануату, Соломоновы острова, Таджикистан и т. д., на данный момент существуют только весьма противоречивые данные об использовании китайскими военными опорных пунктов в Камбодже и Таджикистане.

При этом, если в Камбодже речь идет о совместном использовании базы в Реапе ВМС двух стран (западные СМИ сообщают о «тайном строительстве базы»[181], на что МИД КНР отвечает обвинениями в «фейках»[182]), то в Таджикистане ситуация еще более запутанная. Здесь наблюдателями замечена активность китайских военных в Мургабском районе Горно-Бадахшанской автономной области вблизи стыка границ Китая, Таджикистана и Афганистана; однако эти военные, по всей видимости, являются сотрудниками одной из многочисленных китайских частных военных компаний[183] [184]. Официально таджикистанские власти отрицают существование здесь какой-либо базы, хотя, как утверждают эксперты, ее видно с воздуха, а о существовании объекта под названием «Ситод» («Штаб» по-таджикски) знают более-менее все местные[185]. Впрочем, в 2021 году появилась информация о том, что Пекин и Душанбе уже согласовали строительство за китайский счет еще одной базы вблизи границы с Афганистаном, на этот раз в Ишкашимском районе, — причем официальной, но для использования МВД Таджикистана[186].

Таким образом, с одной стороны, налицо расширение военной активности Китая вовне, что не может не настораживать как соседей, так и главного китайского конкурента — США; с другой стороны, до тех же американских масштабов военного присутствия за рубежом Китаю еще бесконечно далеко (у США в распоряжении порядка 800 баз и пунктов материально-технического обеспечения на всех континентах и на всех океанах).

Модернизация НОАК и расширение присутствия Китая за рубежом — это часть единой стратегии, направленной на «строительство спокойного Китая»

. Ее также называют «третьей столетней целью», так как стратегия предполагает к 2027 году — году столетия Народно-освободительной армии Китая — «превращение китайской армии в вооруженные силы передового мирового уровня»[187]. Эта цель была провозглашена Центральным комитетом партии в 2020 году[188] и затем зафиксирована в программных документах партии на ХХ съезде КПК, которые в целом целом исходили из большого числа угроз, стоящих перед Китаем.

Столь пристальное внимание к вопросам военного строительства (впрочем, обычное для китайских концептуальных документов), вкупе с фиксацией на конкретной дате, дало основание западным аналитикам считать, что на период до 2027 года в Китае запланирована кампания по подготовке к оккупации Тайваня[189]. Рассуждения на эту тему велись в том числе со ссылкой на мнение американской разведки. И хотя позднее глава ЦРУ Уильям Бернс пояснил, что имеется в виду не то, что к 2027 году Китай обязательно нападет на Тайвань, а то, что к этому времени он