Читать книгу - "О Понимании - Василий Васильевич Розанов"

для разума, чтобы несамосущее существовало само по себе, потому что это было бы противоречием и природы самой себе, и мысли; и поэтому, если существует что-нибудь, существует еще и другое, на что оно опирается. Первый из этих членов, обозначаемый именем «причины», есть «производящее» в космосе; второй член, обозначаемый именем «следствия», есть «производимое» в нем; то, что соединяет эти два члена в одно, есть «произведение» как акт творчества, силою которого наделено все в космосе как бы в замен своей несамосущности. Соединение это есть нечто необходимое, т. е. постоянное и безусловное, потому что ни без произведенного не может быть что-либо производящим, ни без производящего – что-либо произведенным; иначе они были бы вещами – самосущими и производимости как явления не было бы. Каждый из членов причинного соединения, не имея существования полного (самосуществования), наделен двойным неполным существованием: он есть и нечто осуществленное и нечто имеющее осуществить (есть действительное следствие и есть причина, от которой произойдет нечто); и, не будучи полным существом (самосуществом), скрывает в себе два существа неполные: само себя, некогда появившееся и имеющее исчезнуть, и нечто другое, что появится из него в будущем и что в настоящее время пребывает в нем как потенция.

Теперь, снова оговорив, что, определяя причинность как «производимость» вещей, мы выражаем только природу явления, нисколько не распространяя его на всю область существующего, обратимся к выводу из этого определения индуктивной теории. Вывод этот ясно обнаружит дедуктивное происхождение этой последней.

1. Если причинность есть производимость, то все в сосуществующем и предшествующем, без чего может существовать изучаемое произведенное, не есть его производящее.

Обыкновенно это положение носит следующую форму: «каждое предыдущее, которое может быть исключено без вреда для исследуемого явления, не стоит с этим явлением ни в какой причинной связи». Это так называемая первая аксиома индуктивной теории, получаемая из закона о всеобщей связи причины со следствием. Ясно, что к закону этому она не имеет никакого отношения; это просто есть вывод свойства причины и следствия из определения природы их, полученный дедуктивно и отражающий на себе, как и все подобные выводы, те же несовершенства, которые лежат в основном определении (относятся только к преемствам).

2. Если причинность есть производимость, то все в сосуществующем и предыдущем, без чего не может существовать изучаемое произведенное, есть его производящее.

Это так называемая вторая аксиома индуктивной теории, которая выражается обыкновенно так: «предыдущее, которое нельзя исключить без вреда для последующего, состоит с ним в какой-нибудь причинной связи». Ясно, что все, сказанное о первой аксиоме, относится и к этой второй.

3. Если причинность есть производимость, то с изменением производящего изменяется и производимое.

Это так называемая третья аксиома индуктивной теории, которая имеет следующую форму: «предыдущие и последующие, возрастающие и убывающие в количественном соответствии состоят в причинной связи между собой». Неясно, почему здесь говорится только о возрастании и убывании членов причинной связи, когда к области влияющего изменения относится также и природа, и свойства, и другие стороны причины по отношению к следствию.

Это третье положение есть основное относительно первых двух, представляющих собою только частные случаи его; так как и существование, и исчезновение есть только крайние члены изменяемости. Существующее неподвижно – не изменяется; последняя же степень изменения есть исчезновение существования. Поэтому все три разобранные положения можно соединить в одно следующее: «Если причинность есть производимость, то с существованием, изменением и исчезновением производящего существует, изменяется и исчезает его производимое».

Как уже замечено было, эти три положения (или одно, заменяющее их) не суть аксиомы, но теоремы о свойствах причины и следствия, полученные дедуктивно из определения природы причинности.

Так как индукция есть теория открытия неизвестных причин по известным следствиям, то указанные в трех положениях свойства причины и следствия служат краеугольным камнем, на котором покоится само учение о способах нахождения скрытых причин по данным следствиям. Проследим дедуктивное происхождение этих способов.

Найти причину данного явления – это значит выделить ее из всей массы фактов, предшествующих и сопутствующих ему; выделить же искомое из чего-либо – это значит распознать его; распознавание же всегда производится по признаками следовательно, характером и соотношением признаков причины и следствия обусловлены способы выделения причины. Но этот характер и это соотношение признаков причины и следствия состоит в появлении, изменении и исчезновении одного из них с появлением, изменением и исчезновением другого; а следовательно, и способы открытия причин сводятся к способам наблюдать появление, изменение или исчезновение данного изучаемого явления в связи с появлением, изменением или исчезновением фактов, ему предшествующих и с ним сосуществующих. Из этого положения прямо вытекает учение о методах экспериментального изучения природы и человека: эти методы есть только частные практические применения этой общей теоретической истины, полученной, как мы видели, посредством ряда дедуктивно выводимых положений, исходное основание которых – логическое определение природы причинности. Эти методы все сводятся к тому, чтобы путем ли искусственного опыта или путем чистого наблюдения, когда опыты производятся самою природою и жизнью, выделить (элиминировать, как говорится в логике) производящее изучаемого произведенного из массы случайно сопутствующих ему фактов через изучение этих связных появлений, исчезновений и изменений. Мы не будем говорить о них, так как они общеизвестны.

VI. Учение о способах познавать и доказывать цели распадается на две формы: на учение о методах открытия целей в предметах и на учение о методах открытия целей в явлениях. Возможность познания целей основана на том, что они уже потенциально заключены в существующем ради них; а все потенциально скрытое в чем-либо может быть обнаружено через анализ скрывающего. Так как цель всегда заканчивает собою что-либо, то открывается она через изучение направлений незаконченного в предметах и в явлениях. В первых изучение это состоит в анализе строения, во вторых – в анализе процесса. При этом простое имеет единичные цели, а сложное имеет цель сложную, образуемую из соединения единичных целей того, что входит в него как части. Так, при изучении, напр., назначения человека следует разложить его природу на составные элементы, открыть строение каждого из них и направление этого строения; те идеальные (теперь только мыслимые) формы, в которые стремятся перейти неразвитые формы его природы, и будут его назначением.

Нужно заметить, что изучение целей нередко совпадает с изучением следствий, и методы, приложимые к открытию последних, могут быть приложены и к открытию первых. Так как цель есть часто конечная форма, к осуществлению которой стремится ряд преемственно развивающихся друг из друга форм, из которых каждая последующая есть только следствие предыдущей.

VII. Учение о способах познавать и доказывать сходство и различие есть теория сравнения.