Читать книгу - "Калиакрия - Владимир Виленович Шигин"

– Полагаю, что мне надлежит поторопиться на свой корабль, чтоб возглавить бой и выслать вам в поддержку гребные суда! – невозмутимо констатировал Поль Джонс, когда впереди шлюпки легли первые всплески от выпущенных по ней ядер.

– Я буду держаться до вашего прихода! – принц благодарно пожал руку шотландцу, былой надменности как не бывало.

Турки меж тем все наседали. Уже не тридцать, а сразу сорок семь боевых галер спешили выполнить приказ своего адмирала. Галерным капитанам было велено схватываться с русскими судами на абордаж, а если тот закончится неудачей, то взрываться вместе с неприятелем. Однако, помня Сакена, капитаны султана осторожничали, и первую атаку барказам Нассау-Зигена удалось отбить. Галеры отошли.

Затем турки сомкнутым строем навалились на наш правый фланг. Реагируя на это, Нассау-Зиген подвинул вперед левое крыло и дал сигнал атаковать неприятеля. Начался жаркий бой.

Усиливающийся огонь с русских судов несколько ослабил напор неприятеля. Тогда, ободряя своих подчиненных, к ним на киргилаче прибыл сам Гассан-паша и, подняв свой адмиральский флаг, лично повел капитанов в атаку. Но на этот раз барказы его уже не интересовали.

Старый Гассан стремился прорвать боевые порядки Алексиано. Четко соблюдая интервалы и держа дистанцию, турки мчались как на ученьях. Даже беглого взгляда на атакующих было достаточно, чтобы понять, насколько силен и опытен противник. На узких галерных палубах было тесно от толп янычар, изнывавших в нетерпении абордажной схватки.

Положение становилось критическим. Гассан-паша, разъезжая на своем киргилаче среди сражавшихся, ободрял своих галионджи личным презрением к смерти. Положение Нассау-Зигена с каждой минутой становилось все более безнадежным. Было очевидно, что без помощи ему уже не вырваться.

Именно в это время к Нассау-Зигену с боем прорвался неутомимый Поль Джонс. С собой контр-адмирал привел плавбатарею, два бомбардирских корабля и несколько дубель-шлюпок с галерами. Четыре наши передовые галеры в азарте схватки опрометчиво вырвались было вперед и тут же попали под сосредоточенный огонь. Но хуже было даже иное – неудачно сманеврировав, они заслонили собой турок от наших плавбатарей. На батареях матерились:

– Такие-разэтакие, куды ж они лезут!

Для удержания галер принц отправил бригадира Корсакова, который и восстановил порядок. На галерах опомнились и отошли в сторону, открывая директрису стрельбы. На батареях только того и ждали: – Залф! Залф! Залф!

Теперь уже Поль-Джонс и Алексиано во главе своих отрядов сами атаковали. Бой был недолог, но жесток. Исход его решила меткость русских артиллеристов и лихой маневр, в результате которого бомбардирские корабли и дубель-шлюпки прорвали турецкую линию, поставив галеры султана в два огня. И вот, наконец, раздался оглушительный взрыв – это взлетела на воздух расстрелянная в упор турецкая шебека. Новый взрыв – и еще одно турецкое судно ушло на дно лимана. Невдалеке от берега тонул с отбитым днищем многопушечный киргилач.

И турки побежали. Напрасно мужественный Гассан-паша подавал пример храбрости: в одиночку на своем судне отбивался от наседавших на него русских галер. Напрасно поднял он над грот-мачтой зеленое знамя пророка. Напрасно он в бешенстве палил по бегущим с поля боя. Удирающих обуял животный страх, и повернуть их вспять было уже невозможно. Лишь под самыми очаковскими стенами смог Эски-Гассан собрать беглецов и навести среди своих галер хоть какой-то порядок.

Поль Джонс с Алексиано преследовали гребной турецкий флот, пока сами не попали под огонь крепостных пушек. К тому же мешал и противный ветер, а потому последние кабельтовы тащили суда уже казачьими лодками. Утлым галерам тягаться с каменными фортами тяжело, и Нассау-Зиген велел бить отбой.

– Слава Господу, басурманам воздали с лихвой! – радовался в Кинбурне Суворов, оглядывая в зрительную трубу убегавшие турецкие суда.

Многих своих солдат Суворов передал на флотилию.

– Сам гол, как сокол остался! – говорил он. – Но как не отдать, когда и сам желал бы участвовать в драке абордажной!

На самом конце Кинбурнской косы Суворов еще зимой распорядился скрытно установить две батареи, да так, чтобы они держали под обстрелом весь вход в лиман. Потому работали больше ночами, чтоб под покровом темноты все осталось для турок незаметным.

– Пробьем брешь в златом мосту бегущих! – ободрял генерал-аншеф, объезжая на своей лошадке копавших песок солдат.

– А побегут ли? – засомневался было, следовавший за ним адъютант Редлихейт, прозванный в армии Горацием.

– Побегут сердешные, – кивал головой Суворов. – Об этом, чаю, мореходцы наши позаботятся!

Приведя себя в порядок, русская флотилия заняла свою старую утреннюю позицию. Времени было всего одиннадцать часов пополудни. Неподалеку от берега тонул избитый турецкими ядрами фрегат «Иоанн Златоуст». Однако с него успели снять не только команду, но и пушки с запасом пороха. Несмотря на одержанную победу, было очевидно, что турки – противник серьезный и легких побед над ним ждать не приходится.

В конечном итоге, судьбу битвы 7 июня решила искусная стрельба русских канониров. Проба сил оказалась не в пользу турок. Капудан-паша потерял три судна, еще восемнадцать имели значительные повреждения. Много народа было перебито, тогда, как с нашей стороны были убиты всего четверо и ранены тринадцать.

Едва смолкли последние залпы, как закончилось и былое единство российских флагманов. Нассау-Зиген вконец разругался с Полем Джонсом. Тон принца для американского корсара был совершенно не терпим.

– Мой род один из древнейших в Европе, и не морским разбойникам делать мне замечания! – заявил он, когда Джонс стал давать ему советы.

Гордый Поль-Джонс, впрочем, в долгу не остался.

– Мальчишка! Все твои заслуги лишь в том, что ты наложил в штаны под Гибралтаром да бежал оттуда впереди собственного визга! Я ж держал одним судном в страхе половину Англии! – ударил он кулаком по столу.

Оба контр-адмирала расстались врагами… Тотчас последовал и первый донос на Поля Джонса, за ним другой, третий. Принц был злопамятен и оскорблений не прощал. Травлю исподволь американского корсара он уже начал. Потемкин, которому дрязги флагманов быстро надоели, говорил с досадой:

– Конечно, Джонс – приобретение для флота нашего важное, но зато, сколько с ним хлопот!

– Да, ваше сиятельство! – поддакивал ему Осип де Рибас. – Но не будем делать скорых выводов. Время покажет, что нам важнее! Ругаясь с начальниками, дружбу американский корсар водил с черноморскими казаками. Началось с того, что, будучи наслышан о них и раньше, Джонс приехал самолично поглядеть на «степных рыцарей», тех, что остались навеки верными России, а не бежали изменниками в Туретчину. Познакомившись, пил с атаманами жгучую горилку, а выпив, пели они, обнявшись, песни казачьи да пиратские. Сидор Белый – вождь буйных черноморцев, наливал до краев очередной штоф.

– Держи! – подавал его Джонсу.

Скосив глаз, шотландец разглядел в алкогольной мути перцовые стручки.

– Вот