Читать книгу - "История Церкви. Вторая ступень. История - Андрей Николаевич Зайцев"

Петровская идея о превращении Церкви в «министерство веры» провалилась. Всесильный обер-прокурор Синода Константин Победоносцев делал все, чтобы помешать созыву Поместного Собора, но епископы посылали в Синод докладные записки, в которых требовали его проведения. Первые семнадцать лет XX века стали для Русской Церкви непростым временем, временем, когда иерархи, духовенство и миряне захотели наконец освободить Церковь из слишком тесных объятий государства.

17 апреля 1905 года Николай II подписывает указ «Об укреплении начал веротерпимости», который низводит Православную Церковь с прежде занимаемого ею высокого пьедестала и ставит практически вровень с другими религиозными организациями империи. Так, указ разрешает свободно переходить из Православия в другую религию, дает право старообрядцам на беспрепятственное существование в Российской империи, позволяет православным жениться или выходить замуж за представителей других христианских конфессий, почти приравнивает статус инославных духовных лиц к положению православного духовенства. Вот некоторые важнейшие пункты этого указа:

1) Признать, что отпадение от православной веры и переход в другое христианское исповедание или вероучение не подлежит преследованию и не должно влечь за собою каких-либо невыгодных в отношении личных или гражданских прав последствий, причем отпавшее по достижении совершеннолетия от Православия лицо признается принадлежащим к тому вероисповеданию или вероучению, которое оно для себя избрало.

3) Установить, в дополнение к сим правилам, что лица, числящиеся православными, но в действительности исповедующие ту нехристианскую веру, к которой до присоединения к Православию принадлежали сами они или их предки, подлежат по желанию их исключению из числа православных.

4) Разрешить христианам всех исповеданий принимаемых ими на воспитание некрещеных подкидышей и детей неизвестных родителей крестить по обрядам своей веры.

12) Распечатать все молитвенные дома, закрытые как в административном порядке, не исключая случаев, восходивших чрез Комитет Министров до Высочайшего усмотрения, так и по определениям судебных мест, кроме тех молелен, закрытие коих вызвано собственно неисполнением требований Устава Строительного[152].

Почти на двенадцать лет, до Февральской революции 1917 года, православные были уравнены в правах с представителями других конфессий. В правах, но не в обязанностях. Православная Церковь так и оставалась «министерством веры» со всеми вытекающими из этого положения требованиями: православное духовенство продолжало вести метрические книги, заниматься вопросами браков и разводов, выполнять многочисленные государственные обязанности. Бюджет Синода, а значит и Церкви, утверждался в Государственной Думе, и митрополит Евлогий (Георгиевский) в своих воспоминаниях рассказывает о том, как тяжело было добиться у депутатов денег и законов, жизненно необходимых для Церкви.

В этих условиях Церковь начинает подготовку Поместного Собора. С 1906 года с перерывами работает несколько органов: Предсоборное присутствие, Предсоборное совещание, Предсоборный совет. Епископы, священники и миряне обсуждают те проблемы, которые должен решить предстоящий Собор. Исправление богослужебных книг, приходской устав, правила совершения богослужений, перевод службы на русский язык, восстановление патриаршества, определение новых форм церковно-государственных отношений, вопросы, связанные с управлением епархиями, – вот лишь краткий список важнейших тем.

Патриарх Московский и всея Руси Тихон.

Фото нач. XX в.

Но для начала нужно было решить вопрос о статусе архиерея. В предыдущей главе мы уже говорили о том, что епископ в Синодальный период часто становился администратором, отдалялся от народа, превращаясь из пастыря в высокопоставленного чиновника.

Тысячи бумаг и большие размеры епархий «делают физически невозможным близкое знакомство епископа со священниками и внимательное отношение к их нуждам (…) В епископе стали видеть, прежде всего, духовного сановника, администратора, а не руководителя жизни паствы по духу Евангелия. От него ждут резолюций, а не живого слова утешения и наставления»[153].

Справедливости ради, в этом часто не было вины самих архиереев. Митрополит Евлогий (Георгиевский) рассказывал в своих воспоминаниях, как, приняв монашество, он ловил на себе косые взгляды других преподавателей семинарии: в конце XIX – начале XX века к молодым и образованным людям, принимавшим постриг, относились с подозрением. Подозревали, что иноками они становились исключительно ради карьеры.

Сам владыка Евлогий, как и будущий Патриарх Тихон, и митрополит Петроградский Вениамин (Казанский), и целый ряд других архиереев, стремился быть поближе к пастве: заботился о священниках и мирянах, старался много служить в храмах своей епархии. Однако большие территории и частые перемещения архиереев с кафедры на кафедру по распоряжению Синода делали почти невозможным подобное единение архипастыря со своей паствой.

Заседание Поместного Собора Русской Православной Церкви.

Фото 1917 г.

В последние годы царствования Николая II Григорий Распутин активно вмешивался во внутрицерковные дела. По его просьбам Царское Село – то есть члены семьи Романовых, и прежде всего императрица Александра Федоровна, – и синодальные обер-прокуроры перемещали епископов или назначали новых[154]. Некоторые архиереи, например известный миссионер, митрополит Макарий (Невский), напротив, ходили с клеймом «распутинец», что послужило их удалению с кафедр после февраля 1917 года.

Здесь нужно сделать одну оговорку. В российских СМИ демонизировались фигуры Распутина и супруги Николая II – Александры Федоровны. В народе ходили слухи и о непристойности Распутина, и о том, что царица была немецкой шпионкой. В результате даже современникам «старца» было сложно отделить правду от вымысла, реальный образ императрицы или Распутина, со всеми их человеческими недостатками, от образа мифического, надуманного. С другой стороны, после начала Первой мировой войны и особенно в 1915–1916 годах в газетах могли печататься самые фантастические рассказы о Распутине и мере его влияния на принятие государственных решений. Эти истории также могли привести к преувеличению роли Распутина в российской истории. В конечном итоге за свое реальное или мнимое всемогущество он заплатил собственной жизнью.

Ясно одно: Александра Федоровна и Распутин, скорее всего, оказывали определенное влияние на политику России в 10-е годы XX века и особенно после начала Первой мировой войны.

Вторым важным вопросом было упорядочение приходского богослужения. В начале XX века некоторые московские и петербургские священники «соревновались» друг с другом в скорости совершения богослужения. «Рекорд» для приходской литургии составлял около 50 минут. В домовых и полковых храмах служили еще быстрее. Вот, для примера, свидетельство о том, какими могли быть всенощное бдение и литургии начала XX века:

«От всенощного бдения остались лишь огрызки, каждый раз одни и те же – трудно понять, какой праздник отмечается (то есть сокращались почти все песнопения и тексты, посвященные дню недели или почитаемому святому. – А.З.). Первый час читается «тайно». На литургии после великой ектении сразу поют последний стих 102-го псалма, 145-й