Читать книгу - "О воле в природе - Артур Шопенгауэр"

Несомненно больше, чем лингвистическое значение, имеет следующая фраза Либиха на стр. 394-й его «Химии в ее приложении к земледелию»: «…возникает альдегид, который с такою же жадностью, как серная кислота, непосредственно соединяется с кислородом в уксусную кислоту». Это выражение показывает, что Либих глубоко понял и прочувствовал самую суть данного химического процесса. Также и в своей «Химии в приложении к физиологии» он говорит: «Альдегид, который с великою жадностью притягивает из воздуха кислород». Если, говоря об одном и том же явлении, он дважды употребляет названный термин, то делает он это, очевидно, не случайно, а потому, что только последний и соответствует предмету3.

Таким образом язык, этот наиболее непосредственный отпечаток наших мыслей, показывает, что мы принуждены мыслить всякое внутреннее побуждение как некоторое хотение; но никогда не приписывает он вещам также и познания. Такое, быть может, безусловное единогласие языков в данном пункте свидетельствует, что это не простая метафора, а что здесь находит себе выражение некоторое глубокое предчувствие сущности вещей.

Примечания

1 Изумителен в некоторых случаях смысл слов, и строй древней речи отмечает иное крайне выразительными знаками.

2 Ручей стремится вниз, а не вверх (нем.).

3 Точно так же выражаются и французские химики, например: «Очевидно, что металлы не все одинаково жадны к кислороду…» – «Трудность восстановления металлических окислов должна непременно соответствовать чрезвычайной жадности чистого металла к кислороду» (См. Paul de Remusat. “La chimie à l’Exposition. L’Aluminium”[117]. В „Revue des deux Mondes“, 1855, стр. 649).

Уже Vaninus (“De admirandis naturae reginae deaeque mortalium arcanis”[118], pag. 170) говорит: «Ртуть скатывается шариками и в воде, подобно тому как скатывается она даже в опилках свинца; причем она не только не отскакивает от опилок (это против приведенного мнения Кардануса), но даже вбирает их, сколько может; то же, чего оно не в состоянии (подр. вобрать), она, как я думаю, оставляет против воли: по природе же своей она тяготеет к ним и поглощает их». Это, очевидно, более чем простой оборот речи: Ванинус самым решительным образом приписывает ртути некоторую волю. И так обстоит дело всюду: когда в физике и химии мы восходим к основным силам и к первым, дальше ни откуда уже не выводимым свойствам тел, то эти силы и свойства обозначаются выражениями, которые относятся к воле и ее проявлениям.

Прибавление к 3-му изданию.

Животный магнетизм и магия

В 1818 году, когда появилось главное мое произведение, животный магнетизм еще только что завоевал себе право на существование. Что же касается до объяснений его, то хотя и был пролит некоторый свет на пассивную его сторону, т. е. на состояние, испытываемое пациентом, причем принципом объяснения послужила выставленная Рейлем противоположность между церебральной и ганглиенозной системами, но активная сторона его, действующее начало в собственном смысле этого слова, то, чем магнетизер вызывает подобные феномены, – эта сторона была еще совсем покрыта мраком неизвестности. Все еще бродили ощупью между всевозможными материальными принципами объяснения, вроде Месмерова всепроникающего мирового эфира, или, с другой стороны, предложенного Штиглицем испарения кожи магнетизера и т. п. В крайнем случае поднимались до гипотезы какого-то «нервного духа»; но это было только слово, а самая вещь оставалась неизвестной. Истина просвечивала лишь для немногих людей, глубже посвященных в дело на практике. Я же был еще далек от надежды получить со стороны магнетизма прямое подтверждение своей теории.

Но dies diem docet [119]– и с тех пор великий наставник-опыт выяснил следующее: глубоко деятельное начало, которое, исходя от магнетизера, вызывает действия, по-видимому, настолько противоречащие закономерному течению природы, что становятся вполне простительны долгое в них сомнение, упорное недоверие, осуждение комиссией, между членами которой были Франклин и Лавуазье, одним словом, все, что противостало данному явлению как в первом, так и во втором периоде (только не господствовавшее в Англии до последнего времени грубое и тупое немотивированное осуждение), – это начало представляет собою не что иное, как волю магнетизирующего. Не думаю, чтобы в настоящее время могло зародиться какое-либо сомнение в этом среди людей, соединяющих практику магнетизма с пониманием его теории; поэтому я считаю излишним приводить те многочисленные подтверждения моего взгляда, которые находятся в собственных признаниях магнетизеров1. Так, лозунг Пюисегюра и более ранних французских магнетизеров “Veuillez et croyez!”, т. е. «Желай и верь!», не только оправдало время, но он и развился до более правильного проникновения в сущность самого процесса2. Из Кизерова «Теллуризма», который, пожалуй, все еще представляет собою наиболее основательный и подробный учебник животного магнетизма, достаточно явствует, что никакой магнетический акт не действителен без воли, между тем как одна только воля без помощи внешнего акта может произвести любое магнетическое действие. Манипуляция, по-видимому, является лишь средством фиксировать акт воли и его направление и как бы воплотить его. Кизер говорит в этом смысле («Теллуризм», том I, стр. 379): «Так как руки человека – в качестве органов, которые наиболее явным образом выражают деятельность человека, сказывающуюся в поступках (т. е. его волю), – так как они служат действующими органами при магнетизировании, то и возникает магнетическая манипуляция». Еще точнее выражается по этому поводу де Лозан (de Lausanne), французский магнетизер, в “Annales du magnétisme animal”[120], 1814–1816, выпуск 4. Он говорит: «Действие магнетизма зависит исключительно от воли – это правда; но так как человек облечен внешней и чувственной формою, то и все, что существует ему на потребу, все, что должно на него действовать, непременно должно иметь такую же форму, и для того чтобы воля воздействовала, ей необходимо употребить какой-нибудь внешний способ действия». Так как согласно моему учению организм представляет собою простое явление, зримость, объектность воли, даже собственно только самую волю, созерцаемую в мозгу, как представление, то внешний акт манипуляции и внутренний волевой акт совпадают между собою. В тех же случаях, когда магнетическое действие совершается помимо первого, оно до известной степени происходит искусственно, окольным путем, причем фантазия возмещает внешний акт и даже иногда – личное присутствие магнетизера; поэтому магнетическое действие сопряжено в данном случае с более значительными трудностями и удается реже. В согласие с этим Кизер указывает на то явление, что громко произнесенные слова «Спи!» или «Ты должен!» сильнее действует на сомнамбула, чем одно внутреннее хотение магнетизера. Манипуляция же и внешний акт вообще представляют, собственно, безошибочное средство для фиксирования и деятельности воли магнетизера – просто потому, что внешние акты, которые не сопровождались бы никакой волей, совершенно невозможны, так как самое тело и его органы не что иное,