Читать книгу - "Генеральская дочь - Мелания Соболева"

чё, нарывал по тому Толику? — голос был усталый, как погоны в конце смены.

— Толик… — он кивнул, чиркнул зажигалкой, затянулся. — Очередной петух с Зареченки, без роду, без племени. Тусуется где-то, якобы безобидный, но репутация… хрен бы с ней. Говорят, не чистый он. Очень даже.

— Он с Бешеным. — сказал я, коротко, как выстрел.

Он затормозил так, что меня чуть в лобовуху не приложило.

— Епт… — выдохнул я, поправляя ремень, который впился в брюхо. — Ты больной, что ли, так тормозить?!

— Повтори, сука, нормально! — он повернулся ко мне. — Ты сказал он С БЕШЕНЫМ?! Откуда, мать твою, у тебя инфа?! И почему я, блядь, узнаю об этом сейчас, от тебя, а не из базы, не от стукачей, не из сводки?!

— Недавно нарыл. Совпало. Он Алине угрожает. Через неё до меня достучаться пытается. Она попросила помочь с ним — вот и выяснилось, кто за ним стоит. Бешеный, падла.

— Охренеть. Просто ох-ре-неть! — он тряс головой, как будто пытался стряхнуть дурь. — Ты понимаешь, Шурка, ты вот так сидишь, как будто обсуждаем соседа-алкаша, а это ёб…й Бешеный! Бешеный, мать его, из Заставки, который людей по кускам собирает, и за которого, если мы его ткнём — неважно пальцем, глазом или хреном — нам по службе откроется такой коридор, что генерал из управления сам бутылку поставит! Ты это понимаешь, или у тебя уже мозги протекли от этих баб?!

— Я всё понимаю. — буркнул я, в лицо не глядя. — Просто сейчас, если мы дернемся не так… Я не хочу, чтобы её имя в отчёте появилось среди трупов.

Он замолчал, медленно выдохнул, ударил кулаком по рулю. Металлический звук, резкий, сухой.

— Чёрт… вот теперь у нас с тобой дерьмо, Шурка. Настоящее. Жирное. На подошве. И мы в него вляпались по уши.

— С хера ли мы влипли?! — рыкнул я, глядя на него, будто он сейчас начнёт рыдать, — найдём сначала Толика, выбьем с него дурь вместе с зубами, а потом, будь уверен, доберёмся и до этого хмыря Бешеного. Он хмыкнул, мотнул головой, будто я предложил лечить рак горчичниками.

— Умно, Шурка. Прям по-академически. Сначала одного урода по подворотням искать, потом другого — ещё более ебанутого, с которым даже менты здороваться по писанине не смеют. Отличный план, брат. Я медленно выдохнул, сдерживаясь.

— Да… поехали к дому Алины. Он замер на полсекунды, повернулся ко мне, прищурился.

— К Алине? Ты, блядь, думаешь, я знаю, где она живёт? Откуда? С хера? А ты, мать твою, откуда знаешь?

Я молчал. Просто смотрел в лобовое, не желая объяснять, не желая лезть в эту слизкую яму эмоций. — Просто едь. Я покажу дорогу.

Он завёл мотор, выругался под нос. — Вы что там, типо вместе? Или ты уже прописался?

— Нет. — холодно, отрезано, как нож по жилам.

— Зайдём к ней на чай? — протянул он с издевкой, — с генералом поближе познакомимся? Погоны потрогаем, папку личного дела перелистаем?

— Нет. — ответил я, чуть тише, но так, что воздух между нами сгустился. — Мы останемся у её подъезда. Как раз там и тусит Толик.

Сраный шакал. Он, вроде как, и не живёт там, но ошивается, кружит, как блохастая собака у двери — караулит, как будто она ему что-то должна. Меня от одной этой мысли выворачивало, хотелось разнести его уродливую рожу о ближайший бордюр, чтобы запомнил — к кому он лезет. Алина… я бы не хотел, чтобы она нас увидела. После всего того, что я наговорил, после той сцены в участке, где я выглядел как конченый утырок.

Мы остановились у её подъезда. Машина дернулась на тормозах, Дёмин заглушил мотор, откинулся на спинку сиденья с видом человека, который пришёл не караулить потенциального преступника, а смотреть кино с огурцами. Из кармана куртки он достал… семечки. Вот сука. Я уставился на него, прищурился.

— Может, тебе ещё кассету с мультиками принести, чтобы не скучал? — буркнул я, глядя, как он щёлкает зубами кожуру. Он хмыкнул, не отводя глаз от подъезда.

— А мне и не скучно, я кайфую.

— Тебя убьют за эти семечки в служебной тачке. Он ухмыльнулся, показал ладонью на окно, где тускло светилось окно второго этажа.

— Так пойдём, разделим. С генералом.

Я фыркнул, но внутри что-то кольнуло — мерзкое, липкое, как затяжной ожог.

— Что у вас там? — спросил он уже тише, как будто просто между делом, но голос был с прицелом, как в тире. — Видел, как вы общались в участке. Да и не только я. Все, кто с глазами. Все что-то шепчут.

Я почувствовал, как внутри холодно — не страх, нет, злость. Не на него, не на слухи — на себя. Потому что проклятие, это дерьмово.

— Чё говорят? — спросил я, не поворачиваясь.

— Разное, Шурка… А это “разное” — вот то, что тебе бы совсем не понравилось услышать от самого генерала. Мне тебя уже жаль. Ты с яйцами-то своими попрощался?

Я выдохнул через нос. — Иди к чёрту.

— Вот это настрой, — протянул он и снова хмыкнул. — Но по-честному, если тебе не насрать — будь с ней. Забей на всех. Просто будь с ней. Звучал он почти как мудрец из дешёвой притчи, но в голосе было что-то настоящее. Я молчал. Я знал уже одного такого. Безбашенного. Который забил на всё, который убил ради неё. Который сел. Который растит ребёнка, хотя, может, и не знает об этом. Лёха. Мой брат. Он так же смотрел на неё — будто мир, будто спасение. Нашёл ли он Катьку? Узнал ли про пацана? Всё равно. Это уже в прошлом. А у меня — тут и сейчас. — А генерал… — продолжал Дёмин, с улыбкой, — ну, сживётся. Полюбит тебя. Представь — ты зять генерала. Повышение, кабинет с ковром, кофе в термосе. Прямо как в кино.

Меня скрутило от этих слов. Настолько мерзко стало, что я отвернулся. Самая паскудная мысль из возможных — использовать Алину ради выгоды. Ради карьеры. Ради галочек и ранга. Нет. Я даже себе не позволял этого думать. Она для меня — больше. Не игрушка, не билет в высший свет. Она важнее всего, что я когда-либо держал в руках. И да, меня, может, не повысят. Может, наоборот — вышвырнут, как собаку с шинели. И я бы рискнул. Я бы забил. Но если на неё уже пошёл накат… если Бешеный взял её в прицел, чтобы достать меня, — это всё меняет. Это не про любовь, это про выживание. И если из-за меня ей навредят — я себе этого не прощу.