Читать книгу - "Восточная Пруссия глазами советских переселенцев - Юрий Владимирович Костяшов"

суд, который обычно приговаривал прогульщика к исправительно-трудовым работам с удержанием 15-20 процентов заработка», — рассказывает Татьяна Семеновна Иванова из Гурьевского района.

Продолжает эту тему Евдокия Семеновна Жукова: «На второй же день после приезда пришел бригадир: «Иди на рабо­ту». А я ему: «Куда же я ребенка дену? Как скотину оставлю? Она же не приучена к новому месту — может убежать. Дайте хотя бы два дня». Он начал ругаться. Пришлось идти. Работали на молотилке. Ребенка брала с собой».

Вот колхоз «Победа» Советского района. Трудовой день здесь начинается в 10-11 часов. Перерывы на обед длятся 3 часа.

Из заметки «На позициях примиренчества» Калининградская правда. 1950. 16 сент.

Члены артели им. Молотова Нестеровского района ежедневно работают на лугах. Рабочий день начинается в 5 часов утра, кончается с наступлением ночи.

Из заметки «Вести с лугов» Калининградская правда. 1950. 5 июля

Приехавшие по вербовке не имели права по своему жела­нию уезжать из колхозов и совхозов. Существовали разные способы заставить людей остаться на месте. Антонина Семе­новна Николаева в 1946 году жила на хуторе в Багратионов­ском районе, потеряла мужа. Сразу же у нее появилась мысль — вернуться на родину. Но руководство хозяйства пригрозило: «Уедешь — всю скотину отберем. Останешься ни с чем». При­шлось Антонине Семеновне примириться. Подробнее о том, как и в какой обстановке работали колхозники, мы расскажем дальше. Сейчас же представим, что ждало сельских переселен­цев в первые дни выхода на работу.

Что такое мелиорация, или Трубки на полях

Екатерина Сергеевна Моргунова о работе в поле в 1946 году вспоминает: «Очень много снарядов было. Как нам рабо­тать идти, сначала пограничники приходят. Разминируют, все посмотрят, а потом уже нас посылают. Как косить надо, снача­ла граблями по траве пройдешь, чтобы не было никакого сна­ряда, проверишь и потом снова косишь. А бывало, косят и взрываются». «Земля вся была испорчена траншеями, все изры­то: доты, дзоты, полно взрывоопасных предметов. Колхозни­ков учили распознавать мины», — подтверждает Иван Яковле­вич Караваев из Полесска.

Первая пахота на немецких полях принесла новоселам сюр­призы: плуг выворачивал из земли какие-то глиняные трубки разного диаметра.

Все виды мелиоративных сооружений объединены в какую-то систему. Так, например, отдельные острова, расположенные в пойме реки Прегель, обвалованы. Территория этих островов покрыта сетью канав. Собранные этими канавами паводковые воды и осадки насосно-перекачивающими станциями перегоняются в р. Прегель.

Благодаря такой системе острова использовались как высокопродуктивные луга.

В настоящее время канавы заилились, станции не работают.

На островах начался процесс заболачивания. Высокопродук­тивные луга выпали из кормового баланса области.

Разрушение сети мелиоративных сооружений можно наблюдать повсеместно.

Из справки В. Иванченко о положении в Калининградской области за 1946 год

ЦГА РСФСР. Ф. 374. Оп. 2. Д. 173. Л. 61 об.

— У немцев большой слой перегноя был у самой поверхно­сти. А мы запустили плуги на двадцать пять сантиметров. Ис­портив землю, мы добились того, что на отдельных участках даже трава не росла. Кроме того, мы же уничтожили всю дре­нажную систему, помню, как ходили по полю и выбирали трубочки, а потом бросали их в колодец. А колодцы, куда стекали все ручейки, засыпали, — не скрывая горечи, рассказы­вает Агния Павловна Бусель.

Юрий Михайлович Феденев считает, что мелиоративная немецкая система пострадала больше от наших рук, чем от войны: «Наши аграрии говорили, что надо пахать глубже. А у немцев вся система была сосредоточена у поверхности культур­ного слоя земли».

Крестьяне не знали, а наши специалисты не могли толково им объяснить, как надо пахать, чтобы дренаж не испортить. Жившие на селе немецкие крестьяне держались особняком, контакта с ними, по воспоминаниям переселенцев, первое вре­мя не существовало. Да и языковый барьер мешал.

Встречались хозяйства, где к возделыванию земли подходи­ли разумно. Вот свидетельство Александра Николаевича Игна­тьева, работавшего в МТС:

— У немцев везде дренаж был. Случалось и вскрывали его, но у нас я таких случаев не помню. Пахали на глубине пятнадцать — двадцать сантиметров, а трубы лежали на глу­бине 40-50 сантиметров. Их не трогали. Однажды начали канаву копать и потревожили дренаж. Агроном испугался, стал в районе запрашивать карту, документацию. Нашли — восстановили.

На состоянии земель отрицательно сказалось то, что поля прибрежных районов, лежащие ниже уровня моря, оказались затопленными в результате разрушения защитных дамб и во­доотводных каналов в ходе военных действий.

Сельское хозяйство в прошлом находилось в культурном состоянии. За годы войны, в связи с разрушением мелиоративных осушительных сооружений, густой сетью покрывающих Пруссию, подверглось затоплению до 100 тыс. га и заболочены значительные площади в Славском, Краснознаменском, Советском, Приморском, Полесском районах.

В прошлом мелиоративная система охватывала 500 тыс. га, что составляло 40 % всей территории области. В настоящее время эта система выведена из строя.

Из справки начальника планового отдела управления по гражданским делам Калининградской области А. Александровой за 1946 год

ЦГА РСФСР. Ф. 374. Оп. 2. Д. 173. Л. 63

Петр Яковлевич Немцов в апреле 1946 года работал в Славском и Полесском районах, он описывает положение дел так:

— Мы были в затопленных районах, вода там стояла на сорок сантиметров. Это произошло потому, что немцы взор­вали защитные дамбы, чтобы воспрепятствовать прохождению нашей военной техники. Мы только по дороге могли идти, а рядом с дорогой воды по колено стояло.

О том, как спасали затопленные земли, можно представить из рассказа Александра Николаевича Пушкарева, живущего в Славске.

— Славский район ниже уровня моря на полтора-два метра. В войну дамба была разрушена, водонасосные станции взорва­ны, район затопило. Сюда со всей Калининградской области народ