Читать книгу - "«Практический работник» Георгий Маленков - Андрей Константинович Сорокин"

из Наркомата, он такую фразу сказал: “Ленин оставил нам великое наследие, а мы, его наследники, все это просрали…”»4 Сам Жуков в своих мемуарах об этом эпизоде умолчит. Сталин уезжает на дачу в Кунцево и в течение двух дней, 29 и 30 июня, никого не принимает и не говорит по телефону. В воспоминаниях Микояна фраза «Сталин в последние два дня в такой прострации, что ничем не интересуется, не проявляет никакой инициативы, находится в плохом состоянии»5 приписывается Молотову.

Видимо, со слов Микояна Хрущев и представит на XX съезде это описание: «…было бы неправильно не сказать о том, что после первых тяжелых неудач и поражений на фронтах Сталин считал, что наступил конец. В одной из бесед в эти дни он заявил: “То, что создал Ленин, все это мы безвозвратно растеряли”. После этого он долгое время не руководил военными операциями и вернулся к руководству только тогда, когда к нему пришли некоторые члены Политбюро и сказали, что нужно безотлагательно принимать такие-то меры для того, чтобы поправить положение дел на фронте»6. Сейчас уже не восстановить, чьи рассказы Хрущев положил в основание своего знаменитого доклада – Микояна, Молотова, Берии или кого-то еще. Да это и не так важно, поскольку очевидна политическая подоплека этого высказывания.

Разумеется, кремлевский ареопаг в переживаемые страной критические дни не мог не почувствовать крайней степени беспокойства из-за отсутствия связи с Хозяином. Второе лицо в государстве – Молотов – в середине дня 30 июня собирает у себя в кремлевском кабинете Маленкова, Берию и Ворошилова, затем приглашает Микояна и Вознесенского.

Из опубликованного в начале 1990-х письма Берии в адрес ЦК, написанного в июне 1953-го под арестом, мы знаем, что он сказал, обращаясь к Молотову: «Вы поставили вопрос ребром у Вас в кабинете в Совмине, что надо спасать положение, надо немедленно организовать центр, который поведет оборону нашей родины, я Вас тогда целиком поддержал… После этого совещания мы все поехали к т-щу Сталину и убедили его в немедленном [так в оригинале. – А. С.] организации Комитета Обороны Страны со всеми правами»7.

Письмо Л.П. Берии Г.М. Маленкову в ЦК КПСС с рассуждениями о своей работе и ошибках. 1 июля 1953

[РГАСПИ. Ф. 17. Оп.171. Д. 463. Л. 164, 169]

Письмо Берии, таким образом, проясняет, как именно родилась инициатива создания Государственного комитета обороны (ГКО или ГОКО) – высшего чрезвычайного органа государственного управления, сыгравшего важнейшую роль в событиях войны. Микоян в своих мемуарах отметит еще один важный эпизод. Вознесенский, выразив свое согласие с постановкой вопроса Молотовым, скажет: «Вячеслав, иди вперед, мы за тобой». «Через семь лет для Вознесенского слова, когда-то им сказанные, – добавит Микоян, – …оказались роковыми. Маленков и Берия, которые были в очень плохих отношениях с Вознесенским, припомнили эту фразу в момент, когда у Сталина подорвалось доверие к Вознесенскому. Фраза была истолкована так: мы пойдем не за Сталиным, а за Молотовым»8.

Творческий вклад «соратников» Сталина в создание ГКО не стоит преувеличивать. По большому счету ничего оригинального они не придумали. В годы Гражданской войны в Советской России действовал Совет труда и обороны, целью создания которого также была максимальная централизация управления страной. Этот опыт, судя по всему, был основательно подзабыт, остается лишь поражаться, когда смотришь на то, каким образом было подготовлено и написано постановление о создании аналогичного органа – ГКО. Так что имеет смысл говорить не о прострации Сталина, а о коллапсе системы управления, которая к началу войны оказалась не готова в организационном отношении. На этот случай не была продумана модель управления, а система смогла лишь воспроизвести в новых условиях имевшийся опыт управления, да и то – не сразу.

Сталин встретил приехавших, сидя в кресле в так называемой малой столовой, вопросом: «Зачем пришли?» «Вид у него был настороженный, какой-то странный, – вспоминает Микоян, – не менее странным был и заданный им вопрос… У меня не было сомнений: он решил, что мы приехали его арестовать». Микоян пишет о страхе Сталина перед арестом. Так ли все было на самом деле, не сублимирует ли Микоян свои собственные и общие страхи перед Хозяином в этом ожидании увидеть наконец страх и в глазах вождя, этого мы никогда не узнаем. Возможно, что Микоян был прав в своем восприятии происходящего и Сталин был не просто растерян, как вспоминает Молотов, но испуган, как пишет Микоян. В литературе многое сказано о подозрительности Сталина. Если принять эту констатацию, то можно предположить, что Сталин действительно не исключал ареста, запершись на Ближней даче.

Постановление Президиума Верховного Совета СССР, СНК СССР и ЦК ВКП(б) о создании Государственного комитета обороны. 29 июня 1941

Подлинник. Автограф Г.М. Маленкова, правка – автограф И.В. Сталина.

[РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 163. Д. 1317. Л. 19–20]

Отвечая на вопрос Сталина, Молотов предложил создать Государственный комитет обороны. «Кто во главе?» – спросил Сталин. Когда Молотов ответил, что во главе – он, Сталин, тот после паузы ответил: «Хорошо». Маленков, присев к столу, красным карандашом на двух листках бумаги из блокнота напишет проект, оформленный затем как совместное постановление Президиума Верховного Совета СССР, ЦК ВКП(б), Совета народных комиссаров.

Так в ночь с 30 июня на 1 июля и было подготовлено постановление о создании ГКО9. Вот его текст:

«В целях быстрой мобилизации и организации всех сил народов СССР для отпора врагу, напавшему на нашу родину, Президиум Верховного Совета СССР, Центральный Комитет ВКП(б) и Совнарком СССР признали необходимым:

1. Создать Государственный Комитет Обороны в составе: т. Сталин – (председатель)

т. Молотов (заместитель)

т. Ворошилов К.Е.

т. Маленков Г.М.

т. Берия Л.П.

2. Сосредоточить всю полноту власти в государстве в руках Государственного Комитета Обороны.

3. Обязать всех граждан и все партийные, советские, комсомольские и военные органы безпрекословно [орфография оригинала. – А. С.] выполнять решения и распоряжения Государственного Комитета Обороны».

Проект поправлен Сталиным простым карандашом. Сталинские правки сами по себе выразительны. Он – единственный, кто очень точно достраивает вертикаль управления снизу доверху. Вспомнив о базе, на которой эта вертикаль выстраивается, он вписал в п. 3 «всех граждан» и вставил «Президиум Верховного Совета СССР» в преамбулу документа (напомним, что формально именно Верховный Совет – высший орган управления в СССР, показательно забытый в переломные для страны минуты членами партийного ареопага). В тексте Маленкова Сталин заменит «хозяйственные» органы на «комсомольские». Слово «родина» вместо