Читать книгу - "Любовник Павлова 2 - Ника Маслова"

доброжелателя. С другой стороны, зачем бы Павлову врать? И всё равно, как ни крути, сомнения оставались.

Как и у него — в отношении меня.

После Марины, чтоб её, я так и не решился начать разговор. В машине открыл было рот и закрыл, будто вытащенная на сушу рыба.

Что поганей всего, искренне спорить с её наездами у меня бы не получилось. Павлов мне платил, покупал дорогие вещи, по крутым ресторанам и клубам водил. Но мне казалось, он понимает, что я с ним не только потому, что он щедр, но и потому, что быть с ним мне нравится. Дело не в... Ну хорошо, врать не буду, для меня деньги очень важны, но с Павловым дело и правда не только в деньгах.

После звонка треклятой Марины любые просьбы, подразумевающие крупные траты в моих интересах, автоматически превращали меня в жадного паразита. Когда-нибудь, конечно, Павлов остынет, и я смогу к нему подкатить, но сейчас, когда он мысленно спорит с Мариной, это крайне плохая идея.

Эх, лучше б мне ночью с ним поговорить или на рассвете... Ага, а потом бы позвонила Марина, и Павлов, понятно, согласился бы с её аргументами. Ещё бы, ведь к тому времени связь со мной стоила бы ему на порядок дороже. И, возможно, в итоге я услышал бы от него «нет».

От всей души я пожелал тому, кто подложил мне такую свинью, сломать ногу. Полежать хотя бы месяцок, как Макс лежит, может, в голове что-нибудь изменилось бы.

Мечты, мечты. Я даже не знал, кто этот умник. Павлов сказал: не Кирилл и не Матвеев. Тогда кто? И есть ли мне до этого недоброжелателя дело? Потому что даже если ему ногу сломать, ситуацию в лучшую сторону это не повернёт.

Я потёр лоб, не находя выхода, кроме как ждать, когда бурление говн и паранойя Павлова снизятся до нормального уровня. Я не мог рисковать единственным шансом на выздоровление Макса. Брат лежал полтора года, полежит лишний день или неделю... Хотя Макс, услышав такие слова, наверняка вырвал бы у меня печень и скормил бродячим собакам.

Если Павлов меня не так поймёт, если пойдёт на принцип, если, пока меня нет рядом, любимая дочурка вновь ему позвонит и мозги окончательно откомпостирует, если найдётся ещё один доброжелатель...

— Ну как, Вадим, разобрался? — спросила начальница, отрывая меня от безрадостных размышлений.

— Мне кажется, да. Тут всё вроде как просто, — ответил я и продемонстрировал результаты работы. — Только в этой справке подписи врача нет, одна печать, а в остальном, насколько я вижу, всё в полном порядке.

— И правда, подписи профессора Ломоносова нет, — сказала она, разглядывая справку. — Это надо исправить до отправки мальчика в клинику. Немцы люди скрупулёзные. Они это непременно заметят.

— А когда ему выезжать?

— В том-то и дело, что завтра. И все заняты, — она растерянно огляделась по сторонам.

— Так давайте я съезжу в клинику. Может, туда ещё какие бумаги нужно отвезти?

Моё предложение приняли на ура. И бумаги нашлись, и деньги на такси.

— Да я бы сам заплатил, — попытался я возразить.

— У нас есть отдельный фонд на такие нужды. Держи. — Мне вручили и папку, и деньги.

— Может, чеки нужно назад привезти? — спросил я.

Оказалось, ничего не нужно. Только съездить в клинику, где, судя по архивным записям, которые я успел просмотреть, проходили обследование все без исключений больные, которым помогал «Павлов дар».

— Не беспокойтесь, всё сделаю в лучшем виде и до конца дня привезу, — сказал я и вышел за дверь с папкой под мышкой.

Разумеется, я ехал туда не для того, чтобы подписать пару бумажек. Я не имел права терять время зря. Павлов остынет за пару дней, ну неделю или пару недель, и я подгадаю момент и подкачу к нему с уже готовыми бумагами по Максу. С результатами обследований и прочим нужным.

Вопрос с лечением Макса я непременно решу. Буду действовать умно, и у меня всё получится.

Стоимость обследования я примерно знал, из дела в дело повторялись более-менее похожие цифры. По меркам моей семьи, сумма всего лишь за диагностику выходила конской. Но с деньгами Лидии Лазаренко я мог её потянуть. А там будет видно, что-то как-то решится.

В любом случае, вопрос нужно закрыть до возвращения Марины. А то приедет золотая доченька, сядет любимому папе на уши, и Вадимка вскорости получит коленом под зад. Сегодня Павлов спорил с дочерью, но я не обманывался. Когда дойдёт до настоящих разборок, самым слабым звеном окажется не Марина, а я.

Глава 26. Вадим. Горы правды и капелька лжи

Глава 26. Вадим. Горы правды и капелька лжи

Чтобы добраться до клиники, мне предстояло пересечь весь город. Общественный транспорт исправно ходил, и, с учётом пробок, я мог доехать более-менее в срок и без такси. В итоге решил настолько уж не крохоборствовать, вызвать кого подешевле, и в самый разгар дня оказался в колымаге с неработающим кондиционером и гоняющем на репите старым шансоном.

Дядька-таксист светил татуировками на пальцах, толстую шею покрывал то ли кельтский узор, то ли что-то подозрительно напоминающее крест с лопастями. Сначала я хотел попросить музон приглушить, но, рассмотрев татушки, связываться передумал. «Владимирский централ» мне не настолько мешал, чтобы нарываться на конфликт даже в малом.

Пока прорывались через центр города, машина больше стояла, чем ехала. У меня появилось время всё ещё раз обдумать, и я гонял одни и те же мысли по кругу под «ветер северный» и прочие шедевры блатной романтики. Так ничего нового и не надумал.

Всё упиралось в два факта. Первый — я не мог рисковать, начиная сейчас разговор с Павловым, мало ли как он повернётся. Второй — затягивая с обследованием Макса, я рисковал точно так же остаться ни с чем. Моё золотое время рядом с миллионером-благотворителем могло закончиться в любой миг. Дочка найдёт нужные слова, или я сам напортачу и передавлю — и Павлов вышвырнет меня, а Макс останется без единственного реального шанса встать на ноги.

Утром я хорошенько порылся в архиве и нашёл дела больных с похожими заболеваниями. Одного парнишку лечили в Израиле, второго — в Швейцарии. Я чуть воздухом не подавился, когда увидел число нулей на счетах из больниц и реабилитационных центров. До сих пор руки потели,