Читать книгу - "Последний викинг. Сага о великом завоевателе Харальде III Суровом - Дон Холлуэй"

из убийства императора, поскольку Орфанотроф даровал ему владения, конфискованные у знатных людей после преследований при смене власти. Современник Глики, византийский летописец Константин Манассия делает вывод, что Каталлакос был «невежественным, подлым, раздражительным и злым человеком». Тем не менее, будучи евнухом, подобно Иоанну, Константин был единственным из братьев императора, который испытывал к Орфанотрофу ядовитую зависть, поскольку, как выразился Пселл, Иоанн «был им больше господином, нежели братом». Поэтому, возможно, он сблизился с Романом, и по этой же причине Иоанн отослал его в далекую Антиохию. В любом случае Константин, безусловно, не хотел соперничать с такими людьми, как Маниак, который в византийской военной иерархии всё еще занимал более высокое положение, чем Харальд.

Маниака перевели из Эдессы. Его губернаторское место занял некто Лео Лепендренос, который, по словам Матфея Эдесского, прежде был армянским палаточным караульным; слухи о его арабском коварстве и боевом мастерстве так испугали Романа, что он сбежал в Константинополь.

Всё это было на руку Харальду. Бывший часовой Лепендренос не был гениальным военным, больше нуждался в варягах и меньше имел над ними власти, официальной или моральной, нежели над их лидером Маниак. А отношения Харальда с императрицей Зоей, неважно, как далеко они зашли, делали его более ценным в глазах Константина.

С Беркри надо было что-то решать. Ни Константин, ни Лепендренос желания действовать не изъявляли, и эту задачу передали патрицию и стратигу-ветерану Никетасу Пегонитасу. В 1018 году, когда у власти еще находился Василий II, Пегонитас выдержал болгарскую осаду Дурреса, главного оплота западной империи на адриатическом побережье, убил короля болгар в контратаке и положил конец той войне. Теперь он мог доказать, что способен не только выдержать осаду, но и успешно ее провести, поскольку, когда все приготовления были завершены, для византийцев настало время наступать. По словам Аристакеса, «перемещая осадные орудия куда требовалось, они начали разрушать городскую стену».

В 1976 году в результате землетрясения магнитудой 7,3 балла с эпицентром в Мурадие погибло почти 160 человек, практически все здания города были разрушены до основания. Тяжелые глинобитные крыши на тонких деревянных подпорках и стены из бутовой кладки и глиняного раствора оказались слишком уязвимыми для землетрясения. Техника строительства и материалы анатолийцев мало изменились за прошедшее тысячелетие, и стены Беркри немногим лучше реагировали на запущенные из катапульт булыжники и огненные шары. Пегонитас с удовольствием обратил в пыль оборонительные сооружения города, а потом отправил войска в город. Скилица обобщил его стратегию словами: «Он провел длительную осаду при помощи варягов и других римских подразделений, в конечном счете штурмом взяв город».

Брать города штурмом было больше в стиле Харальда. Пока пыль еще клубилась перед сломанными воротами и павшими стенами, варяги проталкивались сквозь обломки и обрушивали на язычников гнев Божий и императорский. Если жители Беркри когда-либо слышали истории о Северянине, императорском великане, теперь они узнали о нем правду. Датские топоры рубили размахивающих ятаганами бойцов. Улицы Беркри снова залило кровью. И Алим, и его сын были убиты. Оставшиеся защитники заперлись внутри цитадели, но взмолились о пощаде, не видя другого выхода.

Император Лев в своем труде «Тактика» поощряет великодушие как военную уловку – если бы враги не надеялись на него, то сражались бы насмерть, – а Пегонитас следовал советам из этого руководства. По словам Аристакеса, гарнизону позволили уйти на свои земли, и «с того дня владычеству сарацинов над городом был положен конец».

Таким образом, Беркри вновь стал византийским, оставшиеся территории по верхнему течению Евфрата ждали хозяина. В декабре 1036 года, когда Маниака на их пути не было, сарацины вернулись, как записал Матфей Эдесский:

На Эдессу огромной армией наступали арабы. Они пересекли великую реку Евфрат и, с мечом пройдя по землям, обратили их в рабство. Много христиан пленниками увели в сарацинские земли. Арабы разрушили Алар и Севавераг [современный Сиверек] и заполнили кровью все фонтаны и оросительные каналы. Разорение было настолько велико, что вся земля была залита кровью христиан.

Сарацины начали осаду Эдессы, загнав Лепендреноса со своим византийским гарнизоном в цитадель, и до взятия города оставалось совсем немного, когда дукс Константин привел на подмогу войска из Антиохии, хоть и не в полном составе. Матфей записал: «С мощной кавалерией он достиг города Мелитены [современная Малатья]. Однако он дрогнул и не захотел ввязываться в битву с сарацинами».

К счастью, судьба повернулась иначе. Прежде чем Константина принудили определиться, будет ли он бороться до конца или сдастся, сарацины сняли осаду и ушли. «Византийские войска сделали то же самое. Они не осмелились войти в земли сарацинов. Вместо этого они без боя вернулись домой. На обратном пути они награбили у христиан богатств еще больше, чем сарацины».

Ни в одном источнике четко не указывается, что варяги и тем более Харальд принимали участие в этом освободительном походе, однако варяги представляли собой элитное подразделение, к тому же сражение проходило в Мелитене, а слова о византийских отрядах, грабящих свой же собственный народ, очень напоминают рассказы о варягах. «Харальд добивался победы и грабил везде, где сражался, – говорится в “Саге о Харальде Суровом”. – Он сформировал свою армию и захватил восемьдесят городов: некоторые из них капитулировали, остальные же взял штурмом».

Осталось прояснить вопрос, почему сарацины решили не испытывать Константина на поле боя в Эдессе. Ответ кроется в событиях, происходивших в далеком Каире, которые внезапно стали более важными, чем мелкие стычки на границе с Анатолией, – события, которые повлияют на Харальда и в конечном счете приведут его к славе и власти.

Собор Святой Софии, Стамбул (Emad Aljumah / Moment / Getty Images)

Али аз-Захир, седьмой халиф из династии Фатимидов, в июне 1036 года умер от чумы, не дожив до своего дня рождения – тридцати шести лет. Халифат перешел в руки его сына, аль-Мустансира Биллаха, которому едва исполнилось семь лет. От его имени страной управлял круг советников под руководством визиря Али ибн Ахмад аль-Джарджараи. Можно было бы сказать, что вся власть над халифатом была в руках этого визиря, если бы не тот факт, что в 1013 году прадед аль-Мустансиры, Бешеный халиф аль-Хаким Биамриллах, в приступе гнева